Тайна Нефертити - [39]

— Что правда, то правда.

Лицо его приняло каменное выражение, что означало: он не желал от меня никакого сочувствия. Но ровный, спокойный голос Джона напугал меня. Я предпочла бы привычный в данной ситуации взрыв ярости.

— Определенно что-то сломано, — сказала я, ткнув пальцем в темный синяк размером с тарелку. — Удар ведь был очень сильный, а у тебя на теле, как известно, ни жиринки, чтобы его смягчить! Где...

— Не знаю, что хуже, — оборвал меня Джон, обретя способность дышать, — твои неуместные замечания или твои неловкие руки. Да, думаю, одно ребро сломано. Если это не случилось раньше, то теперь-то уж наверняка.

— Тебе нужно обратиться к врачу!

— Рискуя заслужить очередное обвинение в мании величия, я предпочитаю лечить себя сам, чем довериться так называемым врачам в респектабельной больнице. Или тебе, если уж на то пошло. Прекрати поливать все вокруг спиртом, в комнате пахнет как в винокурне. Возьми бинт, он вон там, в коробке.

— Разве можно накладывать бинт на такие синяки!

— Будь любезна делать то, что я говорю.

Я знала этот тон. Он не так часто пускался в ход, но ответом на него было немедленное повиновение.

В следующие пять минут нам обоим пришлось нелегко. Я, придвинув свой стул к стулу Джона достаточно близко, бинтовала ему грудь, а он, напряженно выпрямившись, шумно дышал носом и ругался сквозь зубы. По его лицу и шее градом катился пот.

— Тебе хорошо все было видно с того места, где ты сидела? — спросил он, когда, наконец, смог говорить.

— Не слишком. — Коротко ответила я, прижавшись щекой к груди Джона и стараясь потуже стянуть концы бинта у него на боку. И тут одно воспоминание всплыло в моей памяти с такой ясностью, что мои руки ослабли. — Я не видела веревку. Думала, даже когда ты прыгнул, что ты вообще без страховки.

Мне удалось сделать по всем правилам узел, и я откинулась на стуле.

— Не хватит ли об одном и том же? — вспылил Джон, очевидно не обратив внимания на то, что я с трудом сдерживала слезы. — Говорю тебе, я должен был прыгнуть. Он падал. Майк уже отпустил его, еще до того, как я успел сдернуть парня с веревки. Опоздай я на полсекунды, и ему конец.

— Майк отпустил его?

— У него руки разжались. В такой позе это немудрено.

— Ох!

— Подтяни-ка потуже. Вот, хорошо. Значит, тебе ни одна, ни другая веревки не были видны?

— Не были.

Я вздохнула с облегчением и украдкой вытерла руки о подол юбки. Мои садистские наклонности ограничиваются словесными истязаниями, причинять людям физические страдания мне не доставляет удовольствия.

Джон встал, что далось ему с большим трудом — пришлось схватиться за спинку стула, чтобы удержаться на ногах. Лицо его, до того серое, стало пепельно-бледным. Я сидела не шелохнувшись и смотрела в окно, зная: стоит мне сделать хоть какое-то замечание, он выставит меня вон из комнаты.

— Я хочу тебе кое-что показать, — проговорил он спустя некоторое время.

Я не смела наблюдать за его передвижением по комнате, поэтому вздрогнула, когда это кое-что упало мне на колени. Это был толстый моток веревки. Я поняла, что это за веревка, и догадалась, что обнаружу, когда посмотрю на ее конец.

— Она была перерезана, — сказал Джон своим обычным голосом, видно сумев побороть боль. — Вернее, надрезана так, чтобы при натяжении обязательно лопнуть.

— Но кто?.. Зачем?..

— Не знаю. У Ахмеда есть кое-какие подозрения, но он оставит их при себе.

— Он не может знать местонахождение гробницы.

— Может, но его убийство не будет способствовать ее обнаружению. Если только он уже не сообщил кому-то, где она находится, и этот кто-то больше в нем не нуждается.

— Джон, я не могу поверить, что Ахмед замешан в этом деле.

— Мне и самому трудно в это поверить. Если его брат...

Он расхаживал по комнате, настолько поглощенный этой мыслью, что, видно, совсем забыл о сломанном ребре и ссадинах от веревки. Я присоединилась к нему, рассчитывая, что мерить шагами комнату — неплохой способ успокоить нервы, здорово расшатанные известием о перерезанной веревке, моток которой был молчаливым свидетельством нового преступления.

— Ты ведь не доверяешь Хассану, — заметила я, — почему же ты его нанял?

— Чтобы был у меня на глазах, вот почему. Конечно, я ему не доверяю. Это он чуть не придушил тебя и украл письмо Абделала. Ты что, до сих пор не догадалась? Неужто я по-прежнему остаюсь подозреваемым номер один на эту привлекательную роль?

— Нет! Хассана я тоже подозревала. Мы не можем заявить в полицию?

— Заявить о чем? Ты не можешь доказать, во всяком случае достаточно убедительно, что это был он. И есть еще одна причина, по которой я не стал связываться с полицией. Наличие вооруженной охраны, патрулирующей западную пустыню, конечно, значительно облегчило бы бремя моих забот, но дело в том, что мы не можем доверять полиции.

— Да, я понимаю.

— Неужели? — Он посмотрел на меня с насмешкой.

— Конечно. Большинство из них местные, они такие же бедняки, как и другие жители деревни.

— Верно. — Джон остановился у окна спиной ко мне, ровный загар на крепких мышцах плеч подчеркивал белизну бинтов. — Томми, это третье покушение на человеческую жизнь с тех пор, как ты приехала. Никуда не денешься, все это связано с тем, что мы ищем.