Тайна, не скрытая никем - [76]

Моя мать, бывало, говорила: «Девочки, девочки, не заводите старуху Энни. И не верьте ни одному ее слову».

Я так пространно рассказываю про нашу тогдашнюю жизнь, потому что Вы сказали, что Вас интересует «картина эпохи». Я, как и большинство моих ровесников, забываю купить молока, зато абсолютно точно помню, какого цвета было пальто, которое я носила в восемь лет.

И вот, когда у меня появился «стэнли», старуха Энни попросила ее покатать. Но оказалось, что она задумала целое путешествие. Это меня удивило, поскольку она никогда не любила ездить, отказалась поехать с нами на Ниагарский водопад и даже не желала прогуляться в порт посмотреть на фейерверки в День Канады. И еще она боялась автомобилей и не доверяла моим шоферским талантам. Но больше всего меня удивило, что у нее обнаружились знакомцы, которых она хотела навестить. Она хотела поехать в Карстэрс и там повидаться с семьей по фамилии Херрон, — по ее словам, они приходились ей родней. Она никогда не получала писем от этих людей, и они ни разу не приехали ее навестить, а когда я спросила, написала ли она им и попросила ли разрешения их проведать, она ответила: «Я неграмотная». Это была такая неправда, что даже смешно: Энни вечно писала кухарке записочки, а мне — длинные списки вещей, которые следовало купить на главной площади нашего городка или в большом городе. «Галун», «бортовка», «тафта» — она прекрасно знала, как пишутся эти слова.

— И вообще, незачем их предупреждать заранее, — сказала она. — В деревне все по-другому.

Ну что ж, я любила далеко ездить на своем «паровозе». Я водила машину с пятнадцати лет, но это был мой первый собственный автомобиль и, вероятно, первый паровой автомобиль в округе Гурон. Когда он ехал по улице, все бежали посмотреть. И он не грохотал, не кашлял и не лязгал, в отличие от других автомобилей, а катился плавно и тихо — очень похоже на то, как корабль под всеми парусами скользит по глади озера. И еще он не загрязнял воздух зловонным дымом, а только выпускал хвост белого пара. В Бостоне паровые автомобили «стэнли» были запрещены, так как выходящий из них пар заволакивал город туманом. Я всегда с огромным удовольствием сообщала людям, что когда-то водила автомобиль, запрещенный в Бостоне!

Мы пустились в путь в воскресенье, ранним утром, это было в июне. Чтобы развести пары в машине, мне понадобилось минут двадцать пять, и все это время Энни сидела впереди рядом с водительским местом — прямо и неподвижно, будто автомобиль уже мчался по дороге. На нас обеих были автомобильные вуали и длинные пыльники, но под пыльником у старухи Энни было надето шелковое платье цвета сливы. Кстати сказать, оно было переделано из платья, которое сама Энни сшила моей бабушке; бабушка в нем побывала на приеме, где в числе гостей был принц Уэльский.

Мой «стэнли» летел по шоссе, как ангел. Он мог делать пятьдесят миль в час — тогда это была огромная скорость, — но я его не заставляла. Я не хотела пугать старуху Энни. Когда мы выезжали, все люди еще были в церкви, но потом дороги заполнились лошадьми с двуколками — это прихожане ехали со службы домой. Я объезжала их сторонкой, вежливо, как учитель танцев. Но оказалось, что старухе Энни была чужда такая кротость: она все время говорила «Подави-ка», имея в виду автомобильный гудок: в моем автомобиле, чтобы погудеть, надо было сдавить резиновую грушу, которая торчала со стороны шофера под щитком от грязи.

Старуха Энни, вероятно, безвыездно пробыла в Уэлли больше лет, чем я к тому времени жила на свете. Когда мы переезжали мост в Солтфорде — тот старый чугунный мост, где часто случались аварии (все потому, что по обоим концам моста дорога сразу поворачивала), — Энни сказала, что раньше моста тут не было, а надо было платить человеку на лодке, чтобы он тебя перевез.

«Мне было нечем заплатить, — сказала она, — но я подобрала юбки и где скакала с камушка на камушек, а где шла вброд. Такое уж сухое выдалось лето».

Я, конечно, не знала, про какое лето она говорит.

Потом она стала восклицать: «Ты только погляди на эти поля! Куда девались все пни? Где заросли кустов? Глянь, какая прямая дорога! А дома-то, дома теперь строят из кирпича! А это что за здания — большие, как церкви?»

Я объяснила, что это амбары.

Я хорошо знала, как ехать в Карстэрс, но думала, что, когда мы окажемся там, Энни покажет дорогу дальше. Но не тут-то было. Я стала ездить туда-сюда по главной улице, надеясь, что Энни углядит какие-нибудь приметы. «Мне бы только постоялый двор увидеть, — сказала она. — Я хорошо помню, куда от него проходила тропа на задворках».

Карстэрс был фабричным городком, не очень красивым с виду по-моему. Конечно, наш паровой автомобиль привлекал всеобщее внимание, и мне удавалось, не останавливая двигателя, расспрашивать зевак, как проехать на ферму Херронов. Они вопили и показывали руками, и наконец я выехала на нужную дорогу. Я велела старухе Энни высматривать фамилию Херрон на почтовых ящиках, но она была занята тем, что искала ручей. Я сама заметила фамилию и свернула на ведущую к дому длинную аллею — в конце аллеи стоял краснокирпичный дом и два больших амбара из тех, что чуть раньше так изумили старуху Энни. Дома из красного кирпича с верандой и арочными окнами тогда как раз вошли в моду, и их строили повсюду.