Тайна, не скрытая никем - [32]
На табачных полях женщины снимали куртки и рубашки и работали на солнце полуобнаженными, скрытые рядами высоких растений. Табачный сок, черный и липкий, как патока, стекал по рукам и размазывался по груди. В сумерках они отправлялись к ручью и отмывались дочиста. Они плескались в холодной воде — широкобокие женщины и тоненькие юные девушки. Они толкались, пытаясь застать друг друга врасплох, и часто окликали Лоттар, как любую другую, без презрения или вражды, предостерегая или торжествуя: «Лоттар, берегись! Лоттар!»
Они ей рассказывали всякое. Когда в селении умирают дети — это стрига виновата. Даже взрослый человек ссохнется и умрет, если стрига наложит на него заклятье. Стрига с виду совсем как обычная женщина, так что даже и не скажешь. Она пьет из людей кровь. Чтобы ее поймать, нужно положить крест на порог церкви в пасхальное воскресенье, когда все жители собрались внутри. Тогда стрига не сможет выйти. Можно еще следить за женщиной, которую подозреваешь. Если застать ее, когда она будет отрыгивать кровь, а потом собрать немножко этой крови на серебряную монету и носить монету с собой, то никакая стрига больше не сможет тебе навредить.
Кто стрижет волосы в полнолуние, тот поседеет.
Если у тебя болят руки и ноги, срежь несколько волосков с головы и подмышек и сожги — тогда боль пройдет.
Оры — это демоны, которые выходят по ночам и жгут обманные огни, чтобы сбить людей с дороги. Путник должен присесть на корточки и прикрыть голову, иначе оры заведут его в пропасть. А еще они ловят коней и заезжают их до смерти.
Табачные листья собрали, стада овец привели с горных пастбищ, и несколько недель, пока шел снег или холодный дождь, люди и скот сидели взаперти. Однажды, теплым днем ранней весны, женщины привели Лоттар на веранду и усадили ее на стул. Затем с великими церемониями и большой радостью сбрили волосы у нее надо лбом. В оставшиеся волосы они вчесали какую-то черную пузырящуюся краску. Краска была жирная, волосы стали жесткие, и женщины принялись укладывать их волнами и пучками, твердыми, как кровяной пудинг. Все толпились кругом, критикуя и восхищаясь. Потом ей набелили мукой лицо и разодели ее в наряды, которые достали из огромного резного сундука. Зачем это, спросила она и тут же утонула в шитой золотом белой сорочке, красном корсаже с золотыми эполетами, полосатом шелковом кушаке в ярд шириной и десяток ярдов длиной, черно-красной шерстяной юбке и множестве рядов цепи из фальшивого золота, которую намотали ей на волосы и вокруг шеи. Для красоты, ответили ей. А потом, закончив, сказали: «Смотрите! Она прекрасна!» Сказавшие это вроде бы торжествовали, бросали вызов другим, которые раньше сомневались, что ее можно так преобразить. Они щупали ее руки, окрепшие от работы мотыгой и таскания дров. Они хлопали ее по широкому набеленному лбу. А потом все разом завизжали, поскольку забыли об очень важном — о черной краске, которой следовало соединить брови в одну над переносицей.
— Священник идет! — завопила одна девушка — ее, должно быть, поставили сторожить.
Женщина, которая рисовала черной краской бровь, сказала:
— Ха! Он не сможет помешать!
Но остальные отступили.
Францисканец пару раз пальнул холостыми — так он всегда возвещал о своем прибытии, — и мужчины тоже стали стрелять холостыми, чтобы его приветствовать. Но на этот раз он не остался с мужчинами. Он ворвался на веранду, крича:
— Позор! Позор вам всем! Позор! Я знаю, зачем вы покрасили ей волосы. Я знаю, зачем вы одели ее в наряд невесты. Все для свиньи-мусульманина!.. А ты! Сидишь тут накрашенная! — обратился он к Лоттар. — Ты что, не знаешь, зачем они это делают? Не знаешь, что тебя продали мусульманину? Он едет из Вусане. К вечеру он будет тут!
— Ну и что с того? — нагло сказала одна женщина. — За нее и дали-то всего три наполеона. Надо же ей за кого-нибудь выйти.
Францисканец велел ей придержать язык.
— Ты этого хочешь? — спросил он у Лоттар. — Выйти замуж за неверного и уехать с ним в Вусане?
Лоттар сказала, что нет. Ей казалось, что она не может двигаться и даже с трудом открывает рот под весом напомаженных волос и всех этих нарядов. Придавленная к земле, она трепыхалась, как трепыхается спящий, силясь проснуться, чтобы избежать опасности. Мысль о браке с мусульманином была еще слишком далекой и потому не пугала — но Лоттар поняла, что если ее выдадут замуж, то разлучат со священником и она уже никогда не сможет обращаться к нему с вопросами.
— Ты знала, что тебя выдают замуж? — спросил он. — Ты этого хочешь? Хочешь замуж?
Нет, сказала она. Нет. И францисканец захлопал в ладоши.
— Уберите этот золотой мусор! — приказал он. — Снимите с нее эти тряпки! Я сделаю ее девственницей!
И обратился к Лоттар:
— Если ты станешь девственницей, все будет хорошо. Мусульманину не придется никого убивать. Но ты должна будешь поклясться, что никогда не пойдешь с мужчиной. Поклясться при свидетелях.
