Тайна «морского ежа» - [9]

Вот именно, — отвечал ему другой. — Они подозревают ребят, но в таком возрасте мальчишки не смотрят на украшения. Я еще понимаю— деньги, но брошь!..

Что и требовалось доказать. Парижанки, подбросив нам брошь, заявили в полицию. Наше счастье, что жандармы поленились пойти к нам сразу же.

— Нас едва пронесло! — Стриженый был в ярости. — Если бы Тиду не решил пришить пуговицу, хороши бы мы сейчас были… Представьте, как вас выводят со стоянки в наручниках… А что бы сказали родители!.. — И закончил, продолжая мять в руках берет — Уезжаем отсюда! Чего-чего, а небольших пляжей здесь хватает. Я видеть не могу этот фургон и его хозяек.

Бифштекс и Гиль согласились с ним. Все обитатели Сосновой видели, как к нам входили жандармы. Что они теперь о нас подумают?

Но мы с Сапожником не хотели уезжать. С какой стати? Мы же не сделали ничего плохого. Скоро приедет Мади. Я столько расхваливал ей Пор-ле-Руа… Она не поймет, что нам здесь не понравилось. И потом, в другом месте не будет порта и такого друга, как Простак, который возьмет нас в море за рыбой.

Честно говоря, все это было даже не главное. Нас все больше интересовали эти парижанки, нам хотелось раскрыть секрет их фургона. Мы были уверены, что секрет существует!

Наконец Корже нашел компромисс. Мы не уедем из Пор-ле-Руа, но переставим палатку на другой конец лагеря, подальше от этого фургона.

— Тогда давайте переедем поскорей! — сказал Стриженый.

И, чтобы немного успокоиться, он немедленно принялся выдергивать колышки. Все занялись своими рюкзаками. Укладывая вещи, я вдруг обратил внимание, что парижанки смотрят на нас из окон фургона.

— Смотри, Тиду, — сказал Сапожник, который тоже их заметил, — они торжествуют… Но хорошо смеется тот, кто смеется последним! Они еще за это поплатятся!

С ЖЕРМЕНОЙ ВСЕ В ПОРЯДКЕ

Мы думали, что, переехав на другое место, забудем о белом фургоне и его обитателях. Но не тут-то было! Любопытство и фантазия работали вовсю, да и как мы могли забыть о павшем на нас несправедливом подозрении?

В самом деле, что произошло после обыска в нашей палатке? Жандармы ничего не нашли. Но парижанки знали, что брошка у нас, и наверняка осведомились о результатах расследования. Может быть, они подумали, что полицейские просто ее проглядели?

— Может быть, — сказал Корже, — но они не стали настаивать на продолжении расследования.

Они же не могли сказать, где искать эту брошку… И вообще она им не нужна, они просто хотели избавиться от нас, и им это удалось.

Прошло два дня. Ни купание, ни прогулки Простаком не могли поднять наше настроение, мы с Малышом Сапожником все время обсуждали ту злополучную ночь. Наши друзья — и даже Стриженый, который поклялся не вспоминать больше об этих "ненормальных", — расспрашивали нас о подробностях.

К нашему возмущению примешивалось и любопытство. Нам не терпелось узнать, что эти женщины делают на мирном семейном пляже… И наконец случилось то, что должно было случиться.

Как-то вечером Сапожник не выдержал.

— Мы знаем слишком много… но все равно мало! Надо опять залезть под фургон.

Еще два дня назад все посчитали бы это слишком опасным, ведь мы и так уже находились под подозрением и у парижанок, и у полиции. Но теперь никто не возражал. В палатке наступило долгое молчание, которое прервал Корже.

Сапожник прав, в этом фургоне есть какая-то тайна, которую надо раскрыть… Но подождем Мади. Она погуляет вокруг, ее-то никто не заподозрит…

Ну нет! — запротестовал Стриженый, который питал слабость к Мади и всегда опекал ее. — Она не может пролежать целую ночь под фургоном. Да и к тому же она будет не одна. Вряд ли родители ей это разрешат.

К тому же Мади приезжает только послезавтра, — добавил Сапожник. — Это еще очень не скоро… Давайте я пойду туда сегодня вечером.

А если тебя поймают?

Я буду осторожен. На этот раз я не стану биться головой о днище… Но я не могу идти один. Нет, нет, не все вместе! Скажем, я возьму с собой Тиду… вместе с Кафи. — И, не дожидаясь ответа, продолжил — Тиду, ты расположишься так, чтобы видеть окна и дверь фургона. В случае чего скомандуй Кафи залаять, я узнаю его голос. Он умеет лаять по команде?

Мне нужно только щелкнуть языком; он поймет, что от него хотят.

Лучше лай Кафи, чем свисток. Тут много собак и они часто лают по ночам, так что никто не удивится.

А парижанки не увидят, как мы убегаем?

Мы сделаем вид, что бежим за Кафи, как будто он удрал.

А если выйдет луна? — забеспокоился Гиль.

Луна сейчас в последней четверти, так что она встает очень поздно.

Было уже восемь часов, а мы еще не начинали готовить. Пока Бифштекс разогревал на плитке котелок с макаронами, Стриженый на своих длинных худых ногах помчался в порт за рыбой, которую Простак оставлял нам в прохладном месте на дне своей лодки. Поужинав, мы принялись играть в карты при свете фонарика, но никто не мог сосредоточиться на игре.

В десять Гиль отправился на разведку. Парижанки ушли из-под тента и сидели в фургоне, сквозь окна которого пробивался свет. Затем свет в фургоне погас, никаких звуков не было слышно. Видимо, женщины легли спать.

— Пора, — сказал Сапожник.

Я привязал веревку к ошейнику Кафи, который покорно наклонил голову, решив, что я хочу взять его на поводок. На стоянке было тихо. Сделав большой крюк, мы вышли к фургону, и я велел Кафи слушать внимательно. Но все было тихо.