Тайна «морского ежа» - [25]

Несколько хороших рывков, и мы оказались на перекрестке. Все слезли с велосипедов и принялись осматривать шоссе.

— Ура! — почти сразу закричал Стриженый. — Мади была права, грузовик свернул здесь. Нам повезло: если бы сегодня был мистраль, он бы сдул листки.

Мы свернули на проселочную дорогу. Пейзаж вокруг становился все более диким. Волны прудов, некоторые из которых были величиной с настоящее озеро, подходили к самой дороге. Большие птицы с крыльями, розовыми по краям, тяжело взлетали при нашем приближении. Мой бедный Кафи, мокрый и дрожащий, даже не смотрел на них… Тем временем дождь кончился. В облаках уже появлялись просветы.

— Сколько нам еще ехать? — беспокойно спросила Мади, вспомнив об отце.

Мы уже проехали добрых десять километров после Эг-Морта, когда оказались на пересечении нескольких грунтовых дорог, ведущих к виднеющимся вдалеке хуторам, прячущимся за стеной тамарисков. Ни одного листка. Значит, грузовик поехал дальше. Вскоре мы увидели реку, какой-то приток Роны, через которую был перекинут узкий мост. Карта сообщила, что за рекой начинается Камарг, славящийся своими быками и дикими лошадьми.

Мы снова сели на велосипеды и переехали на другой берег. Было уже десять часов. Сколько времени мы потеряли из-за этих остановок! Мади беспокоилась все сильней — и за Сапожника, и за родителей.

Но вдруг на краю дороги показалась знакомая фигура. Это был Сапожник. Он сидел на траве и ждал нас. Еще несколько оборотов педалей, и мы очутились рядом с ним.

О Господи! — воскликнула Мади, увидев длинную царапину на его лице и ссадину на подбородке.

Ничего страшного, — успокоил ее Сапожник. — Я поцарапался, когда прыгал с грузовика на повороте. Он свернул на дорогу, которая ведет вон к той ферме. Я тут уже два часа сижу. Я даже подумал, что вы не поняли меня в Пор-ле-Руа. — Он показал пальцем на ряд длинных приземистых строений под черепичными крышами. — Когда я спрыгнул с грузовика, метрах в ста от фермы, то думал только о том, куда мне спрятаться. Но потом я смог осмотреться. Грузовик стоял здесь минут пятнадцать, наверно, разгружался, а потом уехал вон по той дороге. Она, я думаю, ведет в Ним.

Это все, что ты видел?.. — протянул Корже, а Мади тем временем стирала платком кровь с лица нашего отважного друга.

Нет, не все. Видите те машины? Они только что приехали. Интересно, что они там делают? Кажется, на ферме много народа… и лошади есть. После того как приехали машины, шесть человек куда-то отправились… Там даже была одна женщина.

Действительно странно, — сказала Мади. — Эта ферма кажется довольно крупной. Может, она есть на твоей карте, Тиду?

Все вместе мы принялись разглядывать карту.

— Вот она! — воскликнул наконец Бифштекс. — Она называется Сигуле.

Это название показалось мне знакомым. Кажется, я слышал его однажды на пляже. Это было что-то вроде гостиницы, устроенной на бывшей ферме знаменитых камарганских пастухов. Туристы из Пор-ле-Руа рассказывали, как катались тут на лошадях.

Узнав об этом, ребята растерялись. Действительно ли ферма была гнездом шпионов? Может быть, грузовик просто привез рыбу постояльцам гостиницы?..

Что?! — возмутился Сапожник. — Вы всё еще сомневаетесь? После всего, что мы узнали? Поверьте мне, на этом хуторе прячутся преступники… Нам повезло, мы можем подойти поближе — и даже войти.

Да, — согласился Корже. — Зайдем. А ты, Мади, не ходи с нами. Неизвестно, что еще может случиться. Надо сообщить твоему отцу, где мы, так что садись на велосипед и быстро в Пор-ле-Руа!

СЕКРЕТ ФЕРМЫ СИГУЛЕ

Когда Мади уехала, мы положили велосипеды у края дороги и осторожно приблизились к ферме. Метрах в ста от нее яркий рекламный плакат, выглядящий довольно странно на фоне дикого пейзажа, гласил:

Ферма Сигуле

КАМАРГАНСКИЕ НАЕЗДНИКИ

МЕСТНАЯ КУХНЯ

ПРОГУЛКИ ВЕРХОМ

Как раз в тот момент, когда мы разглядывали плакат, из конюшни, стоящей отдельно от основного здания, выехало восемь человек под предводительством одного из таких наездников в традиционной одежде: в широкополой шляпе, клетчатой рубахе, с платком на шее и вилами в руках.

Подойдя ко входу в гостиницу, мы заметили на стоянке четыре машины. На двух из них были парижские номера, на третьей номера Па-де-Кале, на четвертой — Роны, нашего родного департамента.

— Это машины туристов, которые проводят здесь отпуск, — сказал Гиль. — Зайдем внутрь.

Мы очутились в длинной комнате с балками под потолком. Это была бывшая конюшня, переделанная под столовую. Ясли служили подставками для цветочных горшков, каменные стены были просто побелены, вдоль двух из них стояла дюжина столов с грубо выструганными ножками. За одним столом четверо туристов поглощали местную колбасу с оливками. Судя по количеству столов, обычно здесь бывает больше клиентов, но сегодня всю ночь и все утро шел дождь.

— Сядем около двери, — предложил Корже. — Оттуда хорошо видно, что происходит и на улице, и за прилавком.

За прилавком, сделанным из грубо обтесанных досок, восседала женщина в костюме арлезианки[2]: с черным бархатным чепчиком на голове и большой вышитой шалью на плечах. Она сразу поняла, что эти шестеро небрежно одетых и вспотевших мальчишек — не самые лучшие клиенты, тем не менее она с мрачным видом приблизилась и сухо спросила, что мы желаем.