Тайна мадам Лефевр - [38]

– Какую сделку мы с вами заключили? Неужели жар одной ночи напрочь выжег из вашей памяти подробности?

Его язвительные слова заставили ее поморщиться: Уилл испытал удовлетворение. Нет, Элоди вовсе не безразлична, как хочет казаться.

– Я лишь хотела уйти пораньше, чтобы закончить семейное дело, о котором говорила вам.

– Готов оказывать всяческую помощь.

– Будет лучше, если я сделаю это одна.

Уилл отрицательно покачал головой:

– Я пойду с вами. В противном случае мы немедленно покинем Париж. Мы будем действовать сообща, и даже не думайте снова бежать от меня.

Перед мысленным взором Уилла тут же пронеслась череда чувственных образов прошлой ночи. Подумав о ее предательстве, он почувствовал, как кровь закипает в жилах. Мысленно исторгая проклятия, Уилл отогнал от себя эти воспоминания.

– Выбор за вами, – хрипло произнес он, дергая ее за руку. – Отправимся ли мы в Кале прямо сейчас или…

Элоди открыла было рот, словно собираясь что-то сказать, но передумала. На ее лице появилось угнетенное выражение. Резко вырвав руку из его хватки, она зашагала прочь. В два быстрых прыжка Уилл настиг ее и, опять схватив за запястье, заставил остановиться.

– Прежде скажите, что вы намерены делать.

В очередной раз отчаянным рывком высвободив руку, она сказала:

– Можете идти за мной, если хотите, но лишь попытайтесь помешать мне, и, le bon Dieu me croît[17], клянусь, я остановлю вас с помощью ножа. Можете наблюдать за мной, но вмешиваться не смейте, в противном случае наша сделка отменяется. Я не поеду с вами в Англию, какие бы кары вы мне ни сулили.

Она произнесла свою маленькую речь, отрывисто роняя слова, точно град барабанил по окну, и ни разу не посмотрев ему в глаза. Хотя его обычно острые инстинкты и притупились, Уилл поразился ее ярости и странной нотке в голосе, которой он никогда прежде не слышал. Это была не просто тревога, а отчаяние.

Ее настойчивость, во весь голос кричащая об опасности, придала ему силы. Обязательства перед Максом диктовали необходимость защищать Элоди, чтобы доставить в Англию целой и невредимой.

Она быстро пошла вперед, глядя перед собой немигающим взглядом, будто не разбирая дороги. Уилл задал ей еще несколько вопросов, но она продолжала игнорировать его, и он оставил попытки. Вместо этого стал внимательно присматриваться к людям на улицах, оценивая исходящую от них потенциальную угрозу. При этом не забывал следить и за Элоди. Ее необычная отрешенность позволяла ему смотреть на нее более пристально, чем при иных обстоятельствах. Скользя взглядом по ее решительному лицу и телу, с которым столь близко познакомился и руками, и языком, он изо всех сил старался удерживать на расстоянии тепло, грозящее затопить душу.

Снова посмотрев ей в лицо, он отметил, что оно неестественно бледно, а глаза лихорадочно блестят. Всем своим видом она демонстрировала крайнюю степень напряженности и нервозности. Стремительно шагала вперед, едва не переходя на бег.

Какое бы «семейное дело» она ни намеревалась решить, оно, похоже, не терпит отлагательств и очень важно для нее.

Двигаясь от hôtel, они миновали улочки квартала Марэ и теперь направлялись на юго-запад, к Сене. Наконец, через ворота Королевы они вышли на Королевскую площадь. Хотя некоторые дома, как и в Марэ, были заколочены и заброшены, но налет запустения не мог испортить ее ренессансной красоты.

По аллеям, обрамленным деревьями, покрытыми свежей весенней листвой, прогуливались няни со своими подопечными, хорошо одетые дамы в сопровождении камеристок, преисполненные чувства собственной значимости мужчины и несколько пар, держащихся за руки. На отдаленной лужайке резвились дети.

– Останьтесь здесь, – потребовала Элоди, нарушая затянувшееся молчание, чем очень удивила Уилла.

Если прежде ее лицо было бледно, то теперь на щеках играл лихорадочный румянец, глаза метали молнии, тело напряглось. Не оглянувшись, чтобы проверить, повиновался ли он ее приказу, она двинулась вперед.

Любопытство и благоразумие не позволили ему внять ее словам. Чувства обострились до предела, когда, следуя за ней на отдалении, он пытался понять, кто же привлек ее внимание.

По очереди окинув взглядом прогуливающихся джентльменов, он сосредоточил внимание на одном, остановившемся что-то сказать сопровождающей его девушке. Уилл находился на слишком значительном расстоянии от них и не мог слышать, о чем они говорят, но лежащая на плече девушки рука мужчины, тесное соседство их тел, едва не тершихся друг о друга, намекали на интимность. Неужели Элоди намерена поймать мужчину, которого любит, в объятиях другой женщины?

Она остановилась столь внезапно, что он едва успел затормозить, не выдав своего присутствия. Однако она была столь сосредоточенна, что, даже врежься он ей в спину, ничего не заметила бы. Уилл уже успел оценить всех людей, находящихся в поле ее зрения, но не смог понять, кого она ищет. Тут одна из нянь закричала:

– Нет-нет, неси мячик обратно ко мне, mon ange! А я брошу его тебе снова, Филипп.

Элоди резко втянула в себя воздух, заставив Уилла пристально на нее посмотреть. Она стояла, не шевелясь и не сводя взгляда с маленького темноволосого мальчика. При этом она с такой силой сжимала корзину с апельсинами, что побелели костяшки пальцев. На ее лице отражались надежда, радость и тревога.