Тайна «Libri di Luca» - [7]

— Ты только скажи. У меня там на их сайте свой «агент».

Мухаммед был дипломированным специалистом по информационным технологиям, однако, как и многие другие иммигранты во втором поколении, так и не смог найти работу по специальности в этой области, которая, вообще-то, задыхалась от нехватки кадров. Будучи весьма талантливым программистом, он все же в конце концов вынужден был смириться с тем, что имя подчас значит гораздо больше, чем любая квалификация, и счел за благо для себя открыть собственное дело. Заняться торговлей пиццей, с точки зрения не выносившего стереотипов Мухаммеда, было как-то слишком уж банально, и потому он решил стать «чемпионом-конкурсантом». С одной стороны, это гарантировало ему известную свободу, а с другой, давало возможность использовать свои знания и способности для создания целой сети «агентов». «Агентами» он называл маленькие компьютерные программы, предназначенные для заполнения различных форм и регистрационных карточек конкурсов, которые он отыскивал в Интернете. Стоило Мухаммеду заполнить одну из форм, как «агент» сразу же повторял процедуру, забивая в последующие формуляры имена и адреса из картотеки хозяина, что, разумеется, значительно повышало его шансы на выигрыш. В картотеку входили родственники Мухаммеда, его друзья, знакомые, соседи и вообще все те, кого ему удавалось уговорить, в том числе и Йон. Так однажды Йону позвонили из одной крупной сети магазинов игрушек, и восторженная девушка сообщила, что он выиграл детскую коляску с колесами повышенной проходимости и съемным складным верхом.

В качестве компенсации за то, что их данные фигурируют в картотеке Мухаммеда, все, кто значились там, время от времени получали от него какие-либо призы, которые он был не в состоянии продать или использовать, либо предложение приобрести с приличной скидкой кое-что из товаров, хранившихся у него на складе.

Наконец Мухаммед рывком освободился из объятий своего замечательного кресла и кивнул на дверь со словами:

— Что ж, ладно, давай покончим с этим.

Покинув квартиру и оказавшись под дождем, который и не думал утихать, они побежали к машине Йона.

— А что случилось с твоим «пежо»? — поинтересовался Йон по дороге к зданию суда.

— Наконец удалось от него избавиться. Правда, цену пришлось сбавить до ста тонн, хотя на самом деле можно было взять и все двести. — Мухаммед пожал плечами. — Думаешь, много желающих покупать тачку у чурки?

— Что ж, по-моему, все равно неплохой навар за час работы.

— Ну да, круто. Зато мне пришлось выкинуть два поддона с упаковками кукурузных хлопьев — кончился срок годности. Так что, можно сказать, практически в ноль вышел.

— И чем же ты теперь, несчастный, питаешься? — с усмешкой спросил Йон.

— Ну уж продуктов-то у меня завались. Две недели назад я выиграл пятьдесят готовых блюд от «Тулипа»,^[8] так что на ужин у меня теперь вовсе не то, что нормальные люди привыкли лопать на завтрак.

Как и ожидалось, зал суда был переполнен. Публика состояла частью из друзей Мухаммеда, частью из коллег Йона и его прежних однокурсников, вместе с которыми он изучал юриспруденцию. На этой стадии рассмотрения дела все были в предвкушении заключительной процедуры — кульминации последних слушаний. Сами слушания протекали обыденно, без какого-либо особого энтузиазма с обеих сторон. Да и присяжные откровенно скучали. Решение по делу предстояло вынести усеченному составу жюри в количестве пяти человек, что вызывало у Йона легкое недовольство. Он чувствовал себя гораздо лучше, выступая перед полным составом жюри присяжных — непредвзятых и не знакомых ни лично с Йоном, ни с его прежними делами.

Прокурор был тощим, лысым человечком. Поминутно запинаясь, он прочел свою обвинительную речь, в общем-то довольно складно составленную, однако после нее уже ни у кого не осталось ни малейших сомнений в исходе дела. Никаких прямых доказательств он попросту не мог привести, а все его рассуждения и предположения по поводу якобы незаконной деятельности Мухаммеда звучали в лучшем случае достаточно сомнительно.

Когда настала наконец очередь Йона выступить со своим резюме, в зале воцарилась полная тишина. Он медленно поднялся с места и встал перед скамьей присяжных. Многие из коллег-адвокатов во время заключительной судебной процедуры предпочитали импровизировать, однако Йон был не из их числа. Его выступление было тщательно и разборчиво записано на листках, которые он держал в руках, и отклонялся он от заготовленного заранее текста крайне редко.

Йон начал читать, однако слушатели воспринимали то, что он произносил, вовсе не как чтение вслух записанного текста, а многие даже не замечали, что он постоянно обращается к своим бумагам. Данной иллюзии ему удавалось добиться с помощью сочетания различных изобретенных им самим технических приемов, которыми он со временем овладел в совершенстве. К примеру, текст был поделен таким образом, чтобы Йон мог использовать естественные речевые паузы для перевертывания страниц, а структура абзацев позволяла быстро отыскать нужное место, если в какой-либо момент ему требовалось оторвать глаза от записей. Он даже, на манер фокусника, изобрел особый метод поглядывать в листки тайком от публики, либо незаметно скосив взгляд, либо маскируя это специальными жестами.