Тайна леса Рамбуйе - [18]

— Ты хочешь сказать, что тебя бы убили, если бы вздумала жаловаться?

— Конечно же! Таких случаев уйма.

— Ну, хорошо, а что дальше?

— Что дальше? А на чем я остановилась? Да, вот так я и жила, пока мне не встретился Андрэ. Он с братом держал мастерскую по ремонту машин. Мы стали встречаться, и я первый раз в жизни влюбилась. Мы ездили за город, пикники, прогулки… Мы даже хотели пожениться.

Она закурила, сильно затянулась и замолчала.

— А потом?

— Отстань! О боже! Какие вы все скоты, двуногие скоты!

Клод вздохнул и стал разглядывать обои.

Люси всхлипнула, швырнула на пол окурок и натянула до подбородка одеяло. А когда заговорила снова, то голос был печальный и в интонациях уже не слышалась злоба.

— Дела у Андрэ в гараже пошли вдруг плохо. Это он мне так говорил. А я верила. Теперь-то знаю, что врал. Но тогда верила и сочувствовала. Он наплел, что влип в серьезные денежные затруднения, впал в отчаяние. Так он подвел меня к тому, чтобы я пошла на время на панель, — заработать денег и выручить его из беды. И я согласилась. Пошла и встала на улице Жоффр, где, как на рынке рабов, вечная ярмарка женских тел… Потом Андрэ стал сам находить мне клиентов, требовал от меня невероятного, о чем и вспоминать не могу. Отнимал все, что зарабатывала. А если находил утаенные в туфле или еще где-нибудь деньги, то избивал… Как-то раз я отказалась идти на улицу — была скверная погода, холод. Он взбесился, всадил горящую сигарету мне в грудь и орал: «Теперь тебе жарко?»

Люси судорожно вздохнула и повернулась лицом к Клоду.

— И зачем я тебе все это рассказываю, легионер? Наверное, потому, что, несмотря ни на что, первая любовь не забывается, как не забывается и первое в жизни убийство…

Клода передернуло, и он почувствовал солоноватый вкус во рту.

Люси пристально рассматривала его своими темными глазами, словно оценивая — стоит ли откровенничать дальше или хватит?

И тут неожиданно для себя он ласково и осторожно поцеловал ее. Она вырвалась, зарылась лицом в подушку и заплакала. Клод молча гладил волну блестящих черных волос, и Люси успокоилась, вытерла слезы и засмеялась.

— Какая я все-таки дура! Чего это я так? А знаешь, стало легче. Достань сигареты. Я не рассказала главного. После двух лет такой жизни я вдруг забеременела. И думать не могла, что это может со мной приключиться. Андрэ был против, категорически. Или, говорит, делай аборт, или спущу с лестницы, и все произойдет само собой. Надо знать Андрэ — он бы спустил. Я бежала сюда, скрылась от всех и родила моего мальчика. Сначала были кое-какие деньги, спрятанные от Андрэ, ну, а потом все началось сначала — панель! А куда денешься, что я умею, да еще такая безработица. Продавщицей устроиться и то проблема. Вот так-то, мой легионер!

Они встречались в каждую увольнительную Клода, и Люси проводила с ним весь день. Так завязалась их дружба, выткался сложный узор отношений этих двух искореженных жизнью, неприкаянных людей. Должно быть, их сближало что-то схожее в превратности судеб. Вышибленные роком из жизни, как у всех, они стали жертвами обстоятельств, оказавшихся сильнее их. Трагедия заключалась в том, что оба не хотели быть теми, кем стали. Не было в них низких задатков, склонностей к легкой жизни за счет других. Но закрутил водоворот чужих поступков, страстей, расчетов, чужой воли и силы, и выбраться из него они уже не могли.

Прошли месяцы, и наступила новая весна. В очередную увольнительную Клода, как обычно, ждала Люси.

Они теперь подолгу сидели в открытых уличных кафе, разговаривали, ходили в кино. Но больше всего Клод любил слушать всякие истории, которых Люси знала великое множество, рассказывала красочно, в лицах. На этот раз Люси сказала, что они пойдут к ней домой. Клод удивился и обрадовался.

— Я увижу твоего сына?

— Да, Тино нас ждет.

— Тогда нужно что-то купить. Сколько ему сейчас?

— Целых четыре года.

— Может быть, железную дорогу?

— Ты что! Это не по возрасту.

— Нет, по возрасту!

И Клод купил большую коробку с набором вагонов, рельсов, семафоров и станций. По дороге спросил, по какому случаю она пригласила его в гости.

— А по такому, Жорж, что мы с тобой, может быть, больше уже никогда не увидимся.

— Почему же?

— Раз говорю, значит, так. Не спрашивай подробности. Но учти, что сегодня твоя последняя увольнительная.

— Нет, извини, хочу подробностей. Я ничего не натворил, чтобы меня не отпустили в следующий раз.

— Да не в том дело. Ну, как ты не понимаешь… У меня есть клиенты из ваших офицеров. И они, представь себе, бывают разговорчивыми, особенно когда выпьют. Поэтому я знаю то, чего не знаешь ты. Одним словом, завтра вас здесь уже не будет. Тебя снова ждет Африка, Жорж.

Он засмеялся.

— Еще одно африканское сафари. Кого-то из чернокожих потребовалось примерно наказать. Дело знакомое. Я скоро вернусь и привезу тебе бусы из настоящей слоновой кости.

— Не балагурь. Нескоро ты вернешься. И вернешься ли вообще? Потому и позвала к себе на наш прощальный обед. Мы ведь больше не увидимся с тобой никогда, мой легионер. Я это знаю.

Клод подумал, что она не может такое знать наверняка и прощается на всякий случай, из суеверия.