Тайна «Кукабурры» - [47]

— Что же они сделали? — спросил Роджер.

— Они сказали мне, что мои подозрения неоправданны и что теперь они будут работать на компанию «Голубой флаг». Сказали, что забыли о мести.

— Вы им поверили?

— Нет.

— Были ли у вас какие-либо улики против того, что они замышляли?

— Не знаю, — неуверенно ответил Соломон. Он посмотрел на Дорин, словно почувствовал на себе ее взгляд. Выражение его глаз изменилось, а голос стал тверже.

— В конце плавания видели, как Поль заходил в каюты пассажиров, и в его койке нашли бумажник одного из них. Пассажир отказался от обвинения, но Полю пришлось покинуть корабль в Саутгэмптоне. Маркус ушел вместе с ним. На пароходе они часто разговаривали с Дэнис и Дорин, и я предупреждал девушек, но они меня не послушались. Когда я увидел фотографию Дэнис в газете, я должен был узнать, что случилось с Дорин. Поэтому я и пришел к вам. Я не мог сказать вам всю правду, но большую часть вы знаете. Я не мог поверить, что убийцей был Поль. Даже сейчас мне трудно поверить этому.

Дорин медленно встала с постели.

— Вы заявили, что не имели никаких улик против ваших братьев, — сказал Роджер.

— Я подумал, что, может быть, они решили воровать в пассажирских каютах, чтобы создать компании плохую репутацию, — ответил Соломон. — Теперь мне совершенно ясно, что за этим скрывалось гораздо большее. А то, что они шарили по каютам и украли бумажник, могло к этому иметь лишь косвенное отношение. Но из-за чего они убили Дэнис, пытались убить Дорин и почему убили Шелдона, я просто не знаю. В Лондоне… — Он снова замолчал и оглянулся. Дорин стояла рядом. Он протянул руку, и она взяла ее. — В Лондоне я не знал, что мне делать. Я сказал вам, кем… кем была Дэнис. Я надеялся, я молился, чтобы мои братья не имели никакого отношения к ее убийству.

Теперь я знаю, убили ее они. Единственное, что я мог сделать, — это попытаться помочь Дорин. Я был уверен, что, даже сама не сознавая этого, она знает, из-за чего это произошло. Вы, — он взглянул на Роджера, — вы просили меня заставить ее говорить, но меня не надо было убеждать в этом. Она не может вспомнить ничего, что могло бы помочь. В этом весь ужас. Может, вспомнишь, Дорри?

— Если бы я только могла, — сказала она. Голос ее окреп, и в жестах появилась уверенность. — Я перебрала в уме все, но не смогла вспомнить, чтобы кто-нибудь говорил мне о тех двоих. Бен… — казалось — она не замечает, что назвала его чужим именем, — почему ты мне не сказал?

— Разве ты бы мне поверила? — спросил Соломон. — Разве для тебя было бы лучше, если бы ты знала, кто я? Я хотел заставить тебя вспомнить, так как мне казалось, что это единственный способ уберечь тебя от опасности.

Его взгляд, интонация — все, казалось, говорило: «Потому что я люблю тебя».

— Еще один вопрос, — сказал Роджер. — Как вы думаете, почему ваши братья не напали на вас?

После долгого молчания Соломон Барринг ответил: — Они не могли меня убить. Они никогда не пошли бы на это. Семья для них значит слишком много. Они не убили бы меня ни при каких обстоятельствах. Они были уверены, что я тоже не причиню им вреда. — Он расправил плечи. — Вы позаботитесь о безопасности Дорин, пока меня не будет?

— Куда вы собираетесь отправиться? — спросил Люк Шоу.

— Разве вы меня не заберете?

— Мы будем следить за вами. Вы останетесь здесь, пока мы не выясним кое-какие детали, — ответил Люк. — Вы остаетесь у нас на подозрении, но дела против вас пока не возбуждаем.

— Лучшее, что вы можете сделать, — это попытаться разбудить память Дорин, — с чувством сказал Роджер. — Даже слово, фраза могут помочь нам. И еще один вопрос…

— Слушаю вас…

— Вы не знаете, где бы мы могли разыскать вашего брата Маркуса?

— Если бы я знал, я бы сам отвел вас к нему, — сказал Соломон Барринг. — Не имею понятия, где он может быть.

Шоу и Роджер покинули комнату. Некоторое время шли молча. Роджер находился под впечатлением рассказанного Баррингом и его примирения с Дорин. Безусловно, они полюбили друг друга, и это его удручало.

— Мне кажется, он говорил правду, — вдруг произнес Шоу, когда они уже были в вестибюле отеля.

— Я был бы удивлен, если бы это оказалось не так, — признался Роджер. — Сколько тебе понадобится на проверку настоящего Лимма?

— Немного, — ответил Шоу. — Как только приеду к себе, немедленно займусь этим. О чем ты думаешь?

— Как бы ускорить ответы с пароходов — вот что меня сейчас волнует больше всего, — ответил Роджер.

— Ответы могли уже поступить. — Шоу шагнул на тротуар и, увидев, как по Ливерпуль-стрит сплошным потоком двигались автомобили, поморщился и сказал:

— Пожалуй, мы скорее дойдем, чем доедем.

— Согласен, — сказал Роджер. — Знаешь, чего мы еще не успели сделать?

— Опомниться от встречи с братьями Флэг, — ответил Шоу. — Интересно, не обманула ли нас добрая старая интуиция. Ведь когда ты изобличил их во лжи, они быстро сдались.

— Не слишком ли быстро? — спросил Роджер.

— Брось объясняться загадками. Знаешь что, — продолжал Шоу. — Давай отложим этот разговор, пока не вернемся в управление. Здесь не поговоришь как следует.

Он был прав. На улице становилось все больше и больше народу. Автомобили заглушали голоса. Шоу шел впереди, и Роджер с трудом поспевал за ним в толпе. Пожалуй, ему было даже приятно такое физическое напряжение: при этом отдыхал мозг. Ему показалось, что они довольно долго шли по улице мимо витрин магазинов. Потом они свернули в переулок, который вывел их к полицейскому управлению. В переулке никого не было. В этот час он почти всегда был безлюден. Они прошли через стоянку автомобилей к зданию полицейского управления и сели в лифт, который, казалось, полз как черепаха. Шоу барабанил пальцами по тыльной стороне руки, выдавая тем самым свое нетерпение. Они вышли на третьем этаже и направились в его кабинет. В кабинете никого не было. На столе аккуратными стопками были сложены бумаги. На одной из стопок лежала записка, написанная карандашом. Точно такая же, как Кебл оставлял в кабинете Роджера. Шоу машинально взял записку и прочитал ее. И тут он взорвался.