Тайна крепостного художника - [16]
На обратном пути в Покровскую дамы обменялись соображениями.
— Что-то здесь нечисто, — заявила Екатерина. — Что-то он темнит.
— Думаешь, старший Милюков дома на самом деле, но сказался в отъезде?
— Нет, не думаю. Помнишь, мы, когда ехали поутру в Покровскую, вывозили из кузни барскую коляску? Видимо, на ней и отбыл.
— Но зачем так поспешно?
Заглянув ей в глаза, младшая спросила:
— Завещание?
— Не исключено…
— Конон предупредил отца?
— Это вряд ли. Впрочем, всякое может статься… Главное, не как, а что. Что в этом завещании? Отчего его так скрывают? Да еще и оригинал спалили…
— Полагаешь, намеренно?
— Я теперь всякое готова подозревать.
После паузы Вася произнес:
— Тут подозревать нечего: ясно как божий день.
— Что же тебе ясно? — обратили на него взоры сестры.
— В завещании сказано нечто про Сороку. Про его родство с Милюковыми. А они решили это дело замять. И поджог устроили. И вообче. А Григорий на них обиделся через это и полез в петлю.
Софья улыбнулась:
— Вот насочинял! Прямо в духе Эдгара По.
— Нет, ну правда? — вскинул брови Антонов. — Разве не логично?
— Очень даже логично. Только не имеем никаких доказательств.
— Надо ехать в Тверь к этому душеприказчику. Заплатить ему…
— Я боюсь, мы с душеприказчиком уже опоздали. Милюков, скорее всего, именно к нему поскакал.
— Все равно надо ехать в Тверь. Здесь уже ничего не разведаем.
Помолчав, Екатерина сказала:
— Может, он и прав. Нам ведь главное — не само завещание; бог с ним, пусть сожгут, съедят, это все равно; нам хотя бы на словах узнать подтверждение связи Милюковых с Сорокой.
— Значит, завтра в Тверь.
— А сегодня — к камню-следовику, — проявился Сашатка. — На коляске как раз выйдет споро. Только надобно захватить Катюху.
— Непременно захватим.
Ехали по живописной лесной дороге к западу от Покровской и по мостику перебрались через реку. Катя, одетая в выходное платье и цветастый платочек, поясняла живо:
— Люди бают, был на Деревянихе скит. Иноки жили да молилися. И однажды к ним явился Николай Чудотворец с отроком. Оба они стояли на этом валуне. И открыли инокам Божьи истины. А с тех пор на камне-то следы и видны. Коли набирается в них вода, можно ею умыться, и все хвори как рукой снимет.
— А часовенку, я слышал, папенька расписывал? — обратился к сестре Сашатка.
— Ой, не ведаю — папенька ли, нет ли, токмо знаю, что писали там ученики Алексея Гавриловича Венецианова.
— Посмотреть бы — страсть как хочется.
Наконец, прибыли на место. Собственно, Деревяниха оказалась не деревушкой, а лесным урочищем близ другой деревни — Рябихи, три двора всего. Вышел на их зов старикан в холщовой рубахе, поклонился и сказал, что гостям у них всегда рады, и пошел за ключами от часовни. Та была неподалеку — ладная, воздушная, выкрашенная голубой краской. В полумраке внутри разглядели несколько икон, в том числе «Рай и ад»: вроде бы в преддверии Страшного суда ангел и черт собираются взвешивать на весах человеческие деяния — праведные и грешные; а за чертом уже бурлит на огне предназначенный грешникам котел…
Все стояли и крестились благоговейно.
Перешли к ручейку, где стоял навес, под навесом — собственно, валун. Старый, весь во мху. А правее на нем и вправду виднелись следы: что поменьше — детские, покрупнее — взрослые. Но воды в них не было. Визитеры по очереди опускались у камня на колени, кланялись, крестились, целовали шершавое его тело. Катя, загадывая желание, поместила ладошки в детские следы, а Сашатка — во взрослые. И слова его внутренние были такие: «Господи Иисусе, Николай Святитель, помилуйте мя, грешного. Помогите тайну нашу раскрыть в Твери. Помогите поступить в лицей Катковский, выучиться дельно, а потом жизнь прожить праведно. Ибо никакого иного желания не имею. Господи, помилуй!»
Сосны над ними кронами качали. Муравьишки ползали по камню. В стороне дед рябихинский молча наблюдал и крестился, но у валуна ничего не просил. А потом гостям предложил выпить чаю. Те благодарили, но не проявили желания.
— Ну хоть квасу клюквенного отведайте.
— Нет, спасибо, спасибо, нам пора.
— Ну хоть родниковой водицей лики свои обмойте. Чудодейственная водица, святая.
— Это можно.
Погрузились опять в коляску. Помахали деду рукой. И, уже отъехав, Софья произнесла:
— Вот она какая — Русь исконная. Тишина, покой, благодать. Где-то в стороне — войны, революции, эпидемии. Здесь же ничего не меняется никогда.
— Хорошо сие или плохо? — чуть прищурил глаза Антонов.
— Я не знаю. Но исчезни вот это все — и Руси не будет. То есть Русь, пожалуй, останется, но уже другая, без своей особинки. Я бы огорчилась.
— Да, и я, — покивала Екатерина.
— А по мне, так нет, — Вася покачал головой круглой, как кочан. — Будущее — не тут, не в лесах, не в чащобах, а в больших городах, фабриках, заводах, телеграфе, на железной дороге. Люди не должны жить убого, как здесь.
Софья ему ответила:
— Да, ты прав: будущее строится в городах. Но медвежьих углов русских деревенских все равно жаль немного. Как ушедшего навсегда детства.
До почтовой станции их довез тот же кучер из Поддубья. Провожая гостей, Павел Милюков посоветовал встретиться в Твери с сестрами Венециановыми — дочерьми великого живописца: старшая была замужем, а вторая нет, и живут вместе, и преподают рисование, — может, что и расскажут новое о Григории Сороке. На дорогу супруга Павла принесла им корзинку снеди; Новосильцевы вначале отказывались, но боясь обидеть хозяйку, под конец согласились взять.
Великий галицкий князь Ярослав Владимирович, по прозвищу «Осмомысл» (т.е. многознающий), был одним из наиболее могущественных и уважаемых правителей своего времени. Но в своём княжестве Ярослав не был полновластным хозяином: восставшие бояре сожгли на костре его любовницу Настасью и принудили князя к примирению с брошенной им женой Ольгой, дочерью Юрия Долгорукого. Однако перед смертью Осмомысл всё же отдал своё княжество не сыну Ольги - Владимиру, а сыну Настасьи – Олегу.
Хазарский каганат — крупнейшее и сильнейшее государство в Восточной Европе в VII—X веках. С середины IX века Киевская Русь была данницей каганата. Его владения простирались от Днепра и Вятки до Южного Каспия, правители Хазарии соперничали по своему могуществу с византийскими басилевсами. Что же это было за государство? Как и кому удалось его одолеть? Свою версию тех далёких событий в форме увлекательного приключенческого романа излагает известный писатель Михаил Казовский. В центре сюжета романа — судьба супруги царя Иосифа, вымышленной Ирмы-Ирины, аланки по происхождению, изгнанной мужем из Итиля, проданной в Византию в рабство, а затем участвовавшей в походе Святослава и разгроме столицы Хазарии — Саркела.
В сборник вошли рассказы:ПеснярыМоя прекрасная ледиМарианнаПерепискаРазбегПоворотФорс-мажорЧудо на переносицеМеханическая свахаКак мне покупали штаныОрешки в сахареГастрольные страстиЗвезда экранаТолько две, только две зимыКиноафиша месяцаЕще раз про любовьОтель «У Подвыпившего Криминалиста»Пальпация доктора КоробковаИ за руку — цап!Злоумышленник.
Великая эпоха Екатерины П. Время появления на исторической сцене таких фигур, как Ломоносов, Суворов, Кутузов, Разумовский, Бецкой, Потемкин, Строганов. Но ни один из них не смог бы оказаться по-настоящему полезным России, если бы этих людей не ценила и не поощряла императрица Екатерина. Пожалуй, именно в этом был её главный талант — выбирать способных людей и предоставлять им поле для деятельности. Однако, несмотря на весь её ум, Екатерину нельзя сравнить с царем Соломоном на троне: когда она вмешивалась в судьбу подданных, особенно в делах сердечных, то порой вела себя не слишком мудро.
Лермонтов и его женщины: Екатерина Сушкова, Варвара Лопухина, графиня Эмилия Мусина-Пушкина, княгиня Мария Щербатова…Кто из них были главными в судьбе поэта?Ответ на этот вопрос дает в своей новой книге писатель Михаил Казовский.
Новый роман современного писателя М. Казовского рассказывает о полной удивительных приключений, необыкновенной любви и творческих озарений жизни художника Феофана Грека (ок. 1340 — ок. 1415) — старшего современника Андрея Рублёва.
Рассказ о белорусском атеисте XVII столетия Казимире Лыщинском, казненном католической инквизицией.
Отряд красноармейцев объезжает ближайшие от Знаменки села, вылавливая участников белогвардейского мятежа. Случайно попавшая в руки командира отряда Головина записка, указывает место, где скрывается Степан Золотарев, известный своей жестокостью главарь белых…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Украинский прозаик Владимир Дарда — автор нескольких книг. «Его любовь» — первая книга писателя, выходящая в переводе на русский язык. В нее вошли повести «Глубины сердца», «Грустные метаморфозы», «Теща» — о наших современниках, о судьбах молодой семьи; «Возвращение» — о мужестве советских людей, попавших в фашистский концлагерь; «Его любовь» — о великом Кобзаре Тарасе Григорьевиче Шевченко.
Подробная и вместе с тем увлекательная книга посвящена знаменитому кардиналу Ришелье, религиозному и политическому деятелю, фактическому главе Франции в период правления короля Людовика XIII. Наделенный железной волей и холодным острым умом, Ришелье сначала завоевал доверие королевы-матери Марии Медичи, затем в 1622 году стал кардиналом, а к 1624 году — первым министром короля Людовика XIII. Все свои усилия он направил на воспитание единой французской нации и на стяжание власти и богатства для себя самого. Энтони Леви — ведущий специалист в области французской литературы и культуры и редактор авторитетного двухтомного издания «Guide to French Literature», а также множества научных книг и статей.
Роман шведских писателей Гуннель и Ларса Алин посвящён выдающемуся полководцу античности Ганнибалу. Рассказ ведётся от лица летописца-поэта, сопровождавшего Ганнибала в его походе из Испании в Италию через Пиренеи в 218 г. н. э. во время Второй Пунической войны. И хотя хронологически действие ограничено рамками этого периода войны, в романе говорится и о многих других событиях тех лет.
У всех героев этого романа служба и опасна, и трудна. Одним приходится постоянно лавировать, чтобы и карьеру сделать, и свое благосостояние повысить, не по официальной ведомости, конечно. Другим надо понять, на какую наживку этих лавирующих поймать, да с поличным. Кто кого?