Тайна крепостного художника - [12]
Помолчали. Софья возразила:
— Но, с другой стороны, и царя понять тоже надо. До него никто не решался дать свободу крестьянам. Он один отважился. И, конечно, был вынужден в чем-то потрафлять всем помещикам: земли и угодья им оставил. А иначе — бунт, хаос, пугачевщина.
Кучер отрицательно мотнул головой.
— Вот и говорю: глупо. Получилось, каждый недоволен. Господа — что крестьян отняли. А крестьяне — что при нынешней воле негде им работать и не на чем, ежели без барина. И кому тогда вышла польза? Плохо всем. Лучше было не затеваться.
Прикатили в Покровскую — деревеньку небольшую, душ на сто и дворов двадцать пять. Избы невеселые, потемневшие, вроде затаившиеся, нахмуренные. Раньше барин велел их чистить, красить, теперь велеть некому, а самим денег не хватает и сил. За заборами шавки брешут. В кузне перестук молотков. Из трубы горшечной обжигательной мастерской дым идет. Посреди деревни — двухэтажный дом: основание каменное, сверху — дерево.
— Это наш, — сообщил Сашатка с улыбкой.
— О, да ты роскошно живешь, приятель, — удивился Антонов. — Краше остальных.
— Это когда папенька был живой и писал иконы для окрестных церквей — смог себе позволить. Зарабатывал славно. Токмо сетовал, что картины, где частичка его души, никому не нужны и за них не платят. А иконы он копирует просто, без особой страсти, но они — источник для пропитания. Сильно переживал из-за этого.
Из окрестных дворов ребятишки высыпали: пялились, как спускаются с подножки коляски незнакомые богатые гости. Кто-то крикнул:
— Э, да то ж Сашатка! В картузе!
Детвора запрыгала, засвистела.
— Чистый барин. Даже не посмотрит.
Но Сашатка разглядел в толпе знакомое личико — улыбнулся, покивал:
— Здравствуй, Дунюшка.
Девочка-подросток поклонилась почтительно:
— Здравия желаю, Александр Григорьевич.
— Что же ты на «вы» и по батюшке? Нешто мы с детства не знакомы?
— Вы теперь такой важный сделались.
— Чепуха, не думай. Я такой как прежде. Ладно, после покалякаем, а теперь мне к маменьке нужно. — И пошел к дому вместе с остальными приезжими.
А пунцовая Евдокия — в домотканом платочке, на высокой не по годам груди — толстая коса, глазки из-под платка голубые, носик пуговкой — ошарашенная стояла, ни жива ни мертва.
На крылечке появилась родительница — Александра Савельевна — и сестра Катюха. Мама больше была похожа не на крестьянку, а на купчиху: платье широким колоколом, темно-синее с красными полосками, на плечах цветастый платок, а из-под него — кружевной воротничок; в мочках — серебряные серьги-колечки, волосы расчесаны на прямой пробор, а коса уложена на затылке бубликом. Катя тоже одета не по-крестьянски: юбка яркая, сверху — душегрея и платочек, завязанный не под подбородком, а надо лбом. Поклонились обе:
— Проходите, гости дорогие. Милости у вас просим.
Ну конечно, стали обнимать, целовать Сашатку, прослезились, разохались.
— Ладный-то какой стал. Прямо барич.
— Вы смущаете меня, маменька.
Все перезнакомились. Васе понравилась Катюха, он ел ее глазами и пытался оказывать знаки внимания, но не слишком рьяно, а она, девочка совсем (ей пошел двенадцатый год), только фыркала и прыскала в кулачок.
— Проходите в светелку. Тут при папеньке была иконописная мастерская, а теперя мы с Катей шьем. Даже вот машинку купили Зингера. Оченно большое подспорье. Но сейчас мы прибрали к вашему приезду и накрыли, чем бог послал. Не побрезгуйте и отведайте.
Гости расселись за столом. Мама прочитала молитву, все перекрестились, глядя на образа в углу, и затем перешли непосредственно к трапезе. Угощение было нехитрое: пирожки, разносолы, отварная картошка, чай с вареньем. И наливочка-клюковка. Александра Савельевна сказала:
— Выпьем по чуть-чуть за знакомство. Детям не предлагаю, рано им еще, а любезным Софье Владимировне и Екатерине Владимировне низко кланяюсь — окажите честь. Мы ведь сами ягодки собирали, самолично настаивали — оченно пользительно.
Барыни пригубили и похвалили. Понемногу разговор завязался. На вопросы маменьки об учебе чаще отвечал Вася. Подкрепившись, он освоился совершенно и нахваливал их житье в Москве, кое в чем даже привирая. Катя слушала его, открыв рот, иногда восклицая: «Вот бы мне в Москву выбраться! Хоть одним глазком поглядеть!»
Наконец, насытившись, вышли из-за стола. Дамы захотели посмотреть на картины Сороки, что еще оставались в доме, а друзья и Катюха побежали в сапожную мастерскую, где работал Костя — старший брат, но его не застали: он отправился в Островки к барину, на примерку новых сапог.
— Так айда купаться в озере! — предложил Вася.
— Не, ты что? Холодно еще, — испугалась Катя. — И меня потом заругает маменька, коль купаться стану без ея дозволения, да еще и с мальчишками. Нет, и не проси.
— Хорошо, а просто посидеть на бережку можно? Мамка не заругает? — поиронизировал тот.
— Так, наверно, не заругает, — покраснела девочка.
— Стало быть, пошли.
По пути Сашатка задал вопрос:
— А Дуняша Андреева — как она? Не просватана еще?
— Дунька-та? Не знаю. А чего спросил? Сам просватать хочешь? — И хохотнула.
Он махнул рукой:
— Да куда мне, право! Чтоб жениться, надобно иметь капиталец. Я сперва выучиться должен.
В сборник вошли рассказы:ПеснярыМоя прекрасная ледиМарианнаПерепискаРазбегПоворотФорс-мажорЧудо на переносицеМеханическая свахаКак мне покупали штаныОрешки в сахареГастрольные страстиЗвезда экранаТолько две, только две зимыКиноафиша месяцаЕще раз про любовьОтель «У Подвыпившего Криминалиста»Пальпация доктора КоробковаИ за руку — цап!Злоумышленник.
Великий галицкий князь Ярослав Владимирович, по прозвищу «Осмомысл» (т.е. многознающий), был одним из наиболее могущественных и уважаемых правителей своего времени. Но в своём княжестве Ярослав не был полновластным хозяином: восставшие бояре сожгли на костре его любовницу Настасью и принудили князя к примирению с брошенной им женой Ольгой, дочерью Юрия Долгорукого. Однако перед смертью Осмомысл всё же отдал своё княжество не сыну Ольги - Владимиру, а сыну Настасьи – Олегу.
Хазарский каганат — крупнейшее и сильнейшее государство в Восточной Европе в VII—X веках. С середины IX века Киевская Русь была данницей каганата. Его владения простирались от Днепра и Вятки до Южного Каспия, правители Хазарии соперничали по своему могуществу с византийскими басилевсами. Что же это было за государство? Как и кому удалось его одолеть? Свою версию тех далёких событий в форме увлекательного приключенческого романа излагает известный писатель Михаил Казовский. В центре сюжета романа — судьба супруги царя Иосифа, вымышленной Ирмы-Ирины, аланки по происхождению, изгнанной мужем из Итиля, проданной в Византию в рабство, а затем участвовавшей в походе Святослава и разгроме столицы Хазарии — Саркела.
Великая эпоха Екатерины П. Время появления на исторической сцене таких фигур, как Ломоносов, Суворов, Кутузов, Разумовский, Бецкой, Потемкин, Строганов. Но ни один из них не смог бы оказаться по-настоящему полезным России, если бы этих людей не ценила и не поощряла императрица Екатерина. Пожалуй, именно в этом был её главный талант — выбирать способных людей и предоставлять им поле для деятельности. Однако, несмотря на весь её ум, Екатерину нельзя сравнить с царем Соломоном на троне: когда она вмешивалась в судьбу подданных, особенно в делах сердечных, то порой вела себя не слишком мудро.
Многие считают, будто перестройка сделала большинство советских людей несчастными. Будто в СССР хоть и не было нынешних свобод и товаров, но простому человеку жилось легче.В доказательство обратного, я поведаю вам одну любопытную историю…
Лермонтов и его женщины: Екатерина Сушкова, Варвара Лопухина, графиня Эмилия Мусина-Пушкина, княгиня Мария Щербатова…Кто из них были главными в судьбе поэта?Ответ на этот вопрос дает в своей новой книге писатель Михаил Казовский.
«У чёрного моря» - полудокумент-полувыдумка. В этой книге одесские евреи – вся община и отдельная семья, их судьба и война, расцвет и увядание, страх, смех, горечь и надежда… Книга родилась из желания воздать должное тем, кто выручал евреев в смертельную для них пору оккупации. За годы работы тема расширилась, повествование растеклось от необходимости вглядеться в лик Одессы и лица одесситов. Книжка стала пухлой. А главной целью её остаётся первоначальное: помянуть благодарно всех, спасавших или помогших спасению, чьи имена всплыли, когда ворошил я свидетельства тех дней.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Второе издание. Воспоминания непосредственного свидетеля и участника описываемых событий.Г. Зотов родился в 1926 году в семье русских эмигрантов в Венгрии. В 1929 году семья переехала во Францию. Далее судьба автора сложилась как складывались непростые судьбы эмигрантов в период предвоенный, второй мировой войны и после неё. Будучи воспитанным в непримиримом антикоммунистическом духе. Г. Зотов воевал на стороне немцев против коммунистической России, к концу войны оказался 8 Германии, скрывался там под вымышленной фамилией после разгрома немцев, женился на девушке из СССР, вывезенной немцами на работу в Германии и, в конце концов, оказался репатриированным в Россию, которой он не знал и в любви к которой воспитывался всю жизнь.В предлагаемой книге автор искренне и непредвзято рассказывает о своих злоключениях в СССР, которые кончились его спасением, но потерей жены и ребёнка.
Талантливый ученый и просветитель-первопечатник, отринув современную ему науку и религию, предался силам тьмы и продал душу дьяволу, движимый «безумной жаждой познания истины» и мечтой о всеобщем счастье. Таким в 1791 году, еще до появления великой гетевской трагедии, увидел и изобразил легендарного Фауста младший современник и друг Гете немецкий писатель Фридрих Максимилиан Клингер. Сюжет его книги проводит Фауста, а с ним и читателя, сквозь все круги европейского социального ада и завершается трагической гибелью души главного героя.
...Гусейнкули Гулам-заде был активным участником бурных революционных событий в Иране, происходивших в 1926 г. Находясь на военной службе, он вступил в подпольную революционную организацию и с оружием в руках защищал права бедного курдского народа.Об этих драматических событиях, о подвигах героев курдского восстания повествуется во второй книге Г. Гулам-заде «Гнев», которая является продолжением первой книги, вышедшей под таким же названием.Над книгой работали на правах соавторов Ю. П. Белов и Н. Н. Золотарев.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
У всех героев этого романа служба и опасна, и трудна. Одним приходится постоянно лавировать, чтобы и карьеру сделать, и свое благосостояние повысить, не по официальной ведомости, конечно. Другим надо понять, на какую наживку этих лавирующих поймать, да с поличным. Кто кого?