Тайна исповеди - [41]

Германцев как солдат высоко ценили еще древние римляне, к которым предки теперешних немцев охотно шли в наемники. Бывало, рекрутеры напоят варваров, подсунут пьяным контракт, те сдуру подпишут — но, проспавшись, идут и честно служат. Серьезные люди!

Какие там были дискотеки, в немецких общагах! На первый взгляд всё как у всех, ну, пляшут люди, ну, знакомятся. Но как же это возможно — с дикой, психически нездоровой совецкой точки зрения: чтоб прям тут же торговали бухлом в розлив? А так возможно, что это члены студсовета и даже более того — комитета немецкого комсомола так отбывали общественную повинность. Они по очереди дежурили так: перед каждой дискотекой закупали в универсаме через дорогу водку, красное и пиво, чтоб после наливать товарищам — вы будете смеяться, по себестоимости.

Ну, вот так выпьешь… Музыка бабахает в темноте, девицы улыбаются. Знакомишься с какой-то, пьешь дальше — уже только с ней, пляшешь и ведешь сперва беседы, а после, в ночи, уже и ее саму наверх в комнату — якобы пить кофе. Она с готовностью идет… Так Чернышевский описывал прекрасную Россию будущего, в которой люди будут свободно общаться, он просто не подозревал, что описывает бордель, в котором ни он сам никогда не был, ни мы школьниками, когда проходили литературу к экзамену… Да, значит, поднимается девица к тебе, выпивает чашку кофе, как договаривались, но — решительно отвергает твои объятия. И, видя твое огорчение, спешит объяснить: голова раскалывается, спать хочется — ну какой смысл в таком состоянии кидаться в койку пусть даже и с приятным собеседником? Вот прям сейчас — зачем? Когда можно то же самое с большим удовольствием устроить завтра на свежую голову? А сейчас она пришла буквально выпить кофе!

Назавтра она таки приходит, вот ведь немецкая обязательность и аккуратность! В 22.00 вдруг начинает пищать будильник в ее часах, она достает противозачаточную пилюлю и проглатывает у тебя на глазах — святая простота; это после совецкого-то лицемерия, а?

Простодушные немецкие блондинки были просто замечательны при совецкой власти. Они озаряли всю свою страну своими ясными безгрешными глазами, открытостью и прямотой. Так называемая Германская Демократическая Республика, этот крайне западный барак социалистического лагеря, благодаря охочим немкам казался страной бескрайней свободы, вечной молодости и кукольной красоты.

… Немки — часто как раз вот пушкинские не слишком страстные смиренницы-прелестницы; Север, что вы хотите! Они были скроены прям как по моему заказу. Вообще же сексуальные повадки девиц разных народов можно легко отследить по порнофильмам их стран. Одни там поглощены и увлечены страстями, другие — техникой, у кого-то — духовность и дружба между полами, последнее — это про Скандинавию. Немецкое же порно показывает нам спокойных дам, которые стараются, хотят отличиться, имитируют интерес к этому делу. Они готовы на всё, но не понимают, зачем людям это всё нужно. Просто делают, что им скажут, выполняют приказ и не халтурят. Старательно сделанная работа. Основательность и дотошность! Да, порно отражает душу народа, ну, женской половины всякого народа, какой ни возьми. Наука еще опишет связь между этим низким искусством и характером этноса.

Подружки немки были как подарки судьбы — еще и в том смысле, что не выносили мозг.

С одной из них — это была Марлис — веселая забава пробудила мощную эмоцию, с уклоном в психиатрию. Часто такую картину описывают расплывчатым, невнятным термином «любовь», который каждый понимает по-своему. Я попался. Меня накрыло. Ее тоже. Короткое замыкание.

И вот!

Жизнь бросила мне наперерез немку с ооочень длинными ногами, тонкую, как велосипед (я ее после так и звал, вообще это мой стандартный комплимент, который, впрочем, я чаще держу при себе, а то некоторые обижаются) — и с парой тяжелых сисек. Тонкая ветвь со спелыми плодами. В глаза я ей тоже посмотрел. В них я усмотрел некоторую богобоязненность и чувство вины, которое много обещает и обнадеживает.

Это случилось в универской столовой, в Mensa. В час позднего обеда. Я тогда махнул 200 — и огляделся. Зал был полон студенток, как будто примчавшихся ко мне на кастинг. Разброс параметров был страшный, запредельный. Но я сразу увидел и понял всё. Солнечный типа удар.

Слово за слово — скоро сказка сказывается, но и дело тоже быстро делается — мы стали, грубо говоря, друзьями. Ближе к ночи.

Но для начала… я позвал ее в театр. Почему именно туда? Ну, это было первое, что пришло мне в голову. На том немецком спектакле я не понимал больше половины того, что вещалось со сцены. Давали — внезапно всплыло в памяти — Buridan's Esel, «Буриданов осел». Esel — это было любимое ругательство моего деда. И вот в антракте, в бедном театральном буфете, где кроме пива и бутербродов не было ничего, эта длинноногая сисястая немка, ее, кстати, и звали Марлис — спросила меня:

— Ты театрал? Это так трогательно… На спектакль меня повел, надо же.

— Не могу сказать, что люблю я театр.

— А зачем ты меня сюда позвал?

— Ну надо же было как-то углубить знакомство. С чего-то начать.

— Гм, а ты мог сразу так и сказать, что я тебе понравилась? Странные вы, русские…