Тайна Иппокрены - [65]

Воспряньте, Греции народы!

День славы наступил,

Докажем мы, что грек свободы

И чести не забыл…

Их пели добровольцы, направлявшиеся в лагерь восставших. Многие из них, как писал Пушкин, став невольным свидетелем событий, распродали за ничто свое имущество, накупили сабель, ружей, пистолетов и присоединились к войску Ипсиланти. Восторг умов дошел до высочайшей степени. И вот под знаменем Ипсиланти семь тысяч человек!

То же, что в Одессе, происходило в Кишиневе. Тут создавались тайные склады оружия и боеприпасов, здесь окончательно формировались и обучались отряды добровольцев, и отсюда они переправлялись через границу.

Сюда же вскоре потекли и первые беженцы с той стороны Прута, главным образом знать и богатеи, встревоженные восстанием. И вскоре создалось положение, когда карантин в Скулянах не поспевал пропускать поток беженцев, число которых все возрастало и достигло нескольких тысяч.

В первые недели выступления Ипсиланти, казалось, ни у кого не было сомнения в исходе дела греков. М. Ф. Орлов так отзывался о своем друге Ипсиланти: «Тот, кто кладет голову за отечество, всегда достоин почтения, каков бы ни был успех его предприятия». Почти в тех же словах писал о нем и Пушкин: «Первый шаг Александра Ипсиланти прекрасен и блистателен. Он счастливо начал!»

В те дни Греция была символом борьбы за свободу. Горячее сочувствие Пушкина греческой революции выразилось в стихотворениях «Гречанка верная! не плачь…», «К Овидию», «В. Л. Давыдову», в заметке об Ипсиланти и одном из его сподвижников Пендадеке, в дневниковых записях, в письмах…

Приблизительно к этому же времени относятся и замыслы поэта написать поэму о гетеристах, в том числе об отважном Иордаки Олимпиоти. Но почему, однако, о нем, а не о самом Ипсиланти, поначалу так восхищавшем поэта? В том-то и дело, что Пушкин изменил свое отношение к руководителю восставших. Отдавая должное личной его храбрости, он, как, впрочем, и многие другие, начал понимать, что тот «не имел свойств, нужных для роли, за которую взялся так горячо и так неосторожно».

Тогда-то поэт и обратил свое внимание на истинных героев восстания. К тому времени Ипсиланти бросил своих сподвижников на произвол судьбы. Сам бежал с поля боя, а их называл ослушниками и трусами. «Эти трусы и негодяи, — заметит позже Пушкин, — большею частью погибли в стенах монастыря Секу или на берегах Прута, отчаянно защищаясь противу неприятеля, в десятеро сильнейшего».

Среди тех, кто бился до конца, был и Иордаки Олимпиоти.

После того как в жестоком сражении при Драгошанах полностью погибла «Священная дружина» — личная гвардия князя из молодых греков, а сам он бежал в Австрию, остатки его армии продолжали отчаянно сопротивляться. Часть из них засела в монастыре Секу во главе с Иордаки. Огромные силы турок окружили монастырь. Участь его защитников была решена. И когда под мощными ударами рухнули стены и турки хлынули в монастырь, Иордаки с последними оставшимися в живых его защитниками укрылся на колокольне. Чтобы не попасть в руки турок, он поджег бочку с порохом и взорвал себя вместе с ворвавшимися сюда врагами.

Так погиб один из героев Гетерии. Другие сложили головы на берегу Прута под Скулянами — в последней битве повстанцев.

* * *

Сражение под Скулянами — одно из самых ожесточенных — нарисовано Пушкиным в его повести «Кирджали» столь подробно, с такими деталями, что невольно задаешься вопросом: откуда поэт мог узнать все это? Тем более, как он сам признавался, что сражение это «никем не описано во всей его трогательной истине». Повесть А. Вельтмана «Радой», где приводится рассказ о битве, содержит ряд интересных и ярких зарисовок событий и характеров гетеристов, с которыми, кстати, автор, будучи в одно время с Пушкиным в Кишиневе, был знаком лично. Однако появилась эта повесть в 1839 году. Встречается описание героической обороны при Скулянах и в анонимном произведении «Возмущение князя Ипсиланти в Молдавии и Валахии в 1821 году». Но едва ли оно было в то время известно многим. Документ этот был обнаружен в архивах только в наше время. Не так давно писатель Л. Большаков рассказал об этой первой, как он считает, рукописи по истории Гетерии и возможном авторе ее в своей книге под названием «Отыскал я книгу славную». О чем же свидетельствует Пушкин в своей повести «Кирджали»? Поэт рассказывает, как семьсот человек (греков, болгар, албанцев и представителей других народностей) героически сражались против значительно превосходящих сил неприятеля — нескольких тысяч турецких конников. Поначалу потери турок были огромными — до тысячи человек, меж тем как из гетеристов было ранено всего тридцать. Отряд их прижался к берегу Прута и выставил перед собой две маленькие пушки. Но скоро положение горстки храбрецов стало отчаянным. Часть была перебита, другие ранены. Оставшиеся в живых бросились в стремительное течение реки, и многие из них погибли в его водоворотах, преследуемые турецкими пулями.

И все же некоторые гетеристы достигли русского берега и укрылись в Скулянском карантине. Спустя несколько недель их можно было видеть в кишиневских кофейнях. Узорные куртки героев и красные, с острыми носами туфли начинали уже изнашиваться, но скуфейки все еще лихо были надеты набекрень, а из-за широких поясов по-прежнему торчали ятаганы и пистолеты. Герои Скулян вспоминали, попыхивая длинными чубуками, о сражениях с турками, ругали своих нерадивых предводителей и славили тех, для кого смерть была слаще «угрызений чести». Рассказы гетеристов из кофеен разносились по городу, и весь Кишинев обсуждал недавние события.