Тайна горы Муг - [27]
— Тогда лучше следовать примеру Самарканда! — сказал решительно Махой. — Мне доподлинно известно, что люди Самарканда намерены покинуть свой город и уйти в Ходжент. Гурек против этого. Он уговаривает знатных не покидать города, обещает им свое покровительство. Но мало кто слушает его. К ним присоединяются люди Карзанджа, Иштихана и Фая. Господин Ходжента обещал пустить их в ущелье Исама, далеко в горах. Если ты намерен увозить с собой знать, то подумай, не взять ли с собой и простолюдинов. Мне известно, что они без жалости покинут свои дома, свое добро. Они уйдут в горы, чтобы враг не настиг их.
— Я подумаю об этом, — согласился Диваштич. — Если я решусь увести в горы людей Панча, то уж сделаю это разумно, без ведома предателя Гурека. Мы выберем день, который принесет нам удачу, и покинем Панч. Здесь останутся землепашцы, чтобы доставить нам припасы. Первыми пойдут мои воины. Я их вооружил. Если кто-либо предаст нас, мы вступим в бой с врагом.
— Вот это твое слово верное! — обрадовался Махой. — Мы уйдем мирно, но, если битва станет неизбежной, надо приготовиться. Если за тобой пойдут все люди Панча, тогда враг не страшен.
— Мы и тебя возьмем с собой, — сказал на прощанье Диваштич. — Ты не должен оставаться здесь.
— Боги не оставят нас в трудную минуту! — прошептал Махой.
В красоте истина
Прежде, бывало, он поднимался на рассвете и сразу же брался за кисти и краски. Старый учитель был доволен этим. А теперь он спешит по утрам на кровлю высокой башни, чтобы встретить там восход солнца. Он ждет, когда оно торжественно выплывет из-за высоких гор и позолотит вершины. Тогда он оборачивается в ту сторону, где за горами скрылась маленькая деревушка Сактар. Там проснулась Махзая. Он смотрит на горы, а видит зеленый виноградник и стройный стан девушки в красном платье. Пожелав ей доброго утра, юноша принимается за работу.
Но странное дело, и работает он совсем не так, как прежде. Чем больше он старается, тем труднее ему выполнить свой замысел. Ведь не впервые он берется за кисть! Почему же сейчас ему так трудно осуществить задуманное? Почему-то именно теперь не хватает многих красок для работы. Их и раньше не было у старого художника, и они ему не были нужны. Но почему они понадобились теперь? Не потому ли, что он делает изображение Махзаи? Он никому не скажет об этом, но ему так хочется, чтобы Махзая была здесь такая же прекрасная, какой он увидел ее в саду Артавана.
«А ведь ничем не хуже знатной согдийки», — говорил сам себе Рустам и снова отходил, чтобы полюбоваться своей росписью.
— О, ты щедро разодел свою красавицу! — воскликнул Хватамсач, заглянув в комнату молитв.
Старик рассматривал роспись и что-то бормотал про себя, изредка бросая на Рустама грозный взор.
Юноша ждал с тревогой и нетерпением. Что скажет старик? Не осудит ли? А вдруг похвалит?
— И ты выдаешь это за дочь афшина? — спросил наконец Хватамсач.
— Это не дочь господина, — отвечал Рустам волнуясь. Он впервые поступил по-своему и теперь не знал, как все объяснить старику.
— Где же ты увидел такую красавицу? — спросил Хватамсач, сердись и в то же время не скрывая своего восхищения.
Рустам с надеждой посмотрел на учителя:
— Я увидел ее на винограднике, в Сактаре. Я подумал, что самому великому Мани[20] была бы угодна такая роспись.
— Однако ты хитер, — уже улыбнулся Хватамсач. — В трудную минуту призываешь на помощь дух великого Мани. Только он тебе не поможет!.. Как же ты посмел! — закричал вдруг Хватамсач тоненьким, визгливым голосом. — Как ты посмел не делать того, что тебе велено? Я этого не потерплю! Ты во дворце афшина! Кто же тебе позволит?
Рустам стоял безмолвно. Он был бледен, губы у него дрожали. Напрасно юноша надеялся, что учитель поймет его. Что же будет!
А все же надо объяснить старику, как это получилось. Он ведь умный — он поймет, когда все узнает.
— Я помню, учитель… — начал Рустам и посмотрел в глаза старика смело и решительно. — Я помню — правда, это было давно, я тогда еще ничего не умел, — ты сказал мне: «Знай, юноша, в красоте истина, умей видеть красоту». Я хотел изобразить дочь афшина — я всегда выполнял твое желание, — но посмотрел на нее и увидел раскосые глаза и нос, подобный лепешке. На лице одна злость. «Как же, думаю, изобразить такое в комнате молитв?» Посмотришь на это изображение — и не захочется молиться. И я подумал: если в красоте истина, то не следует изображать здесь уродку. Надо изобразить девушку из виноградника. У нес глаза как звезды!
— Вот как? — промолвил старик уже тише и спокойнее. — Ничего мне не сказал! Сделал все по-своему! А ведь ты неправ! Ты приукрасил эту девушку. Почему же ты не мог приукрасить дочь афшина? Всякую можно сделать лучше, чем она есть.
