Тайна горы Муг - [23]

— А для какой пользы слышат твои уши? — Молодой улыбался.

Старик вытащил из потайного кармана горсть монет и, взяв их в обе ладони, стал прислушиваться к их звону, сладко улыбаясь. При этом его маленькие, сверлящие глазки превратились в черные бусинки.

— Наместник халифа в Самарканде не жалеет звонких монет за добрые вести. А имея длинные уши, можно всегда добыть для него добрые вести.

— Если бы афшин знал, что давно уже куплено каждое его слово, он бы вместо вина подал тебе чашу с ядом, — усмехнулся молодой тюрк.

— Но он этого не узнает! У каждого из нас найдется щепотка яда. Не правда ли? Но ближе к делу. Ты хочешь узнать, как я нашел этот рудник? Очень просто. Мои пастухи пасут стадо вблизи горы Магов. Как- то в дождливую погоду они искали укрытия и забрались в маленькую пещеру, скрытую в диких зарослях. Когда они развели огонь, то увидели, что в пещере есть узкое отверстие — подкоп в гору. Они сделали факел и полезли в то отверстие. Прежде всего они увидели обиталище змей. А когда перебили их палками и полезли дальше, то попали в заброшенный рудничок. Там валялись молотки, а в истлевших корзинах лежали куски свинцового камня. Рядом с корзинами пастухи увидели кости давно погибших рудокопов. Знаешь, как наши предки руду добывали? Разумно! Каждый рудокоп был прикован цепью к стене. Цепь и сейчас висит на костях. Хорошо была прикована. Хочешь посмотреть?

— Зачем смотреть на старые цепи, прикованные к костям, когда можно будет посмотреть на новые, блестящие цепи, прикованные к твоим рудокопам!

— Ты догадлив. Я так и сделаю. Только надо скорее освободить гору Магов. Нужно заставить Диваштича уйти оттуда. К тому же этого желает наместник в Самарканде. Ему не угодно оставлять афшину такое укрытие. Он хочет застичь его в Панче без лишних хлопот. А пока у афшина есть крепость на горе Магов, наместнику много забот.

— Чем же я могу тебе помочь? — спросил молодой тюрк.

— Ты должен пойти к афшину и рассказать ему о том, что дивы не дают житья, изводят птицу, накликают болезни на людей и мор на баранов. Подкупи жрецов, чтобы они сообщили дурные вести афшину, чтобы предсказали гибель всем людям, которые ступят ногой на гору Магов. А когда афшин поверит во все эти россказни, тогда нетрудно будет его уговорить покинуть гору Магов. Подумай только, какую пользу мы извлечем и деньги получим! Их нам пришлет наместник из Мерва.

— Я вижу, ты совсем захмелел, — заметил молодой тюрк. — Только что рассказывал, как афшин победил дивов на горе Магов, а теперь предлагаешь запугать его дивами. Диваштича трудно запугать. И рудника тебе не видать, как собственных ушей. Рассчитывай лишь на звонкие монеты, которые тебе дадут за длинные уши. А я не стану вмешиваться в это дело. Ты бы смог обмануть афшина, если бы он был круглым дураком, но афшин Диваштич во всем Согде прославлен своим умом! Так легко ли его обмануть?

— Не знаю, кто из нас захмелел! — рассердился старый тюрк. — То ты говоришь, что не почитаешь афшина и на полмедяка, то хвалишь его за ум! Как тебя понять?

— Так и понимай. Я знаю, что афшин умен, а почитать его не хочу, вот как! Но я знаю также, что ты глуп, и не хочу иметь с тобой дела. С этими словами молодой тюрк поспешно покинул своего собеседника.

Оскорбленный тюркский дихкан долго думал о том, стоит ли мстить молокососу. А еще надо было подумать, не прав ли этот мальчишка. Ведь в самом деле, никогда прежде никому не удавалось обмануть афшина! Единственно, что удалось теперь, это подкупить его звездочета и слуг, чтобы иметь кое-какие сведения для наместника в Мерве. Но афшин так скрытен…

Старый дихкан вовремя увел молодого тюрка. Диваштич был горяч и терпеть не мог самонадеянных птенцов, как он называл безусых молодых тюрков. Он никогда не отказывал им в гостеприимстве, но не любил разговоров с ними, а тем более не прощал дерзостей.

Впрочем, Диваштич, казалось, ничего не замечал. Он был увлечен рассказом одного из гостей, который вспомнил какое-то предание. Афшин любил слушать предания старины и народные притчи — он считал, что в них много мудрости, полезной даже знатному человеку. О Диваштиче говорили, будто, сам любитель поэзии, он мастер сочинять четверостишия. Иные знали, что немало звонких строк было записано его старым писцом Махоем. Но стихи эти слышали избранные.

И все же за чашей вина молодые тюрки передавали друг другу стихи, которые афшин посвятил своей красавице арфистке.

— Вот уже три года он каждый день наслаждается ее игрой, — шептал юноша в лиловой одежде.

— Он дарит бедной девушке драгоценности, — добавил второй. — Я успел рассмотреть на ней золотые браслеты с крупными жемчугами и на каждом пальце перстни с бирюзой. Голова арфистки украшена дорогим убором, одежда из тончайшего китайского шелка…

— Я видел как-то в Самарканде китайскую принцессу, — вмешался третий, — так та принцесса была не так богато одета, как арфистка афшина. Значит, она ему дорога!

— А ты пойди к ней и спроси ее, довольна ли она жизнью у афшина, — предложил один из собеседников. — Только сделай это тихо, чтобы афшин не узнал.

Юноша в лиловой одежде тотчас же поспешил к беседке, но арфистки там уже не было. Не было ее и среди гостей.