Тайна гибели Сергея Есенина. «Черный человек» из ОГПУ - [34]

Воспоминания (газетный и книжный варианты) лжеопекуна Есенина о его пребывании в «Англетере» полны грубых противоречий и даже нелепостей. Ссылки Устинова на других так называемых гостей пятого номера, например на Сергея Семенова, не находят письменного подтверждения последних, в том числе и упомянутого писателя. Насквозь надуманные и глупейшие мемуары Нины Гариной, приятельницы Устинова, лишь подтверждают ложь о проживании журналиста в «Англетере». Мемуаристка перестаралась в защите друга семьи, в очернении Есенина, заставила нас пристальнее присмотреться к Гарину-Гарфильду, сыгравшему, на наш взгляд, пока до конца не выясненную пагубную роль в посмертной судьбе поэта.

Таким образом, Г. Устинов отдал свое имя (скорее всего, его и не спрашивали) для организованной мистификации. Он играл роль призрака, убедившего советских обывателей в правдивости официальной версии смерти поэта (как не поверить — свидетельствует, уверяют газеты, близкий друг Есенина). Ход дьявольский, он увел исследователей на изначально ложную дорогу поиска истины.

Существенное примечание: спустя некоторое время после кошмара в «Англетере», в 1926–1927 годах, Устинова стали печатать, как никогда, и очень даже щедро (у него с ходу вышел роман «Черный ветер», затем прозаические сборники «Пропащие годы», «Человеческое» и прочее). Идеологи убийства поэта тогда же открыли просторную хлебную лазейку и другим послушным конспираторам, причастным к заметанию следов преступления: Николаю Брыкину, автору сфабрикованного репортажа из «Англетера», Михаилу Фроману, понятому, поставившему подпись в сфальсифицированном милицейском протоколе, Вольфу Эрлиху — этой заглавной фигуре грязного дела.

Но, как известно, все тайное рано или поздно становится явным. Когда-нибудь прояснится и загадочная смерть в 1932 году и самого Устинова — его нашли в петле в собственной московской квартире. То ли его «убрали», так как он «слишком много знал», то ли несчастного совесть замучила. И уж совсем кощунственно выглядит могила Г. Устинова (особенно его бюст) напротив мемориала Сергея Есенина.

Анна Яковлевна Рубинштейн, она же Елизавета Алексеевна (Елизавета Александровна, Надежда Николаевна), она же «тетя Лиза», нареченная женой Г. Ф. Устинова, работала ответственным секретарем ленинградской вечерней «Красной газеты». Более подходящей кандидатуры на роль заботливой и сердобольной хранительницы покоя Есенина в гостинице «Англетер» трудно было придумать. Порученное ей задание — обеспечить информационное прикрытие убийства Есенина — она выполнила далеко не безупречно, но смогла напустить необходимого тумана и флера в рождественской и в предновогодней суете, когда в столице кипели страсти на завершавшемся XIV съезде РКП(б). И потому все сошло ей с рук.

Люди поверили ее сумбурной писанине от имени «тети Лизы», «искупавшей» поэта в несуществующей ванне пятого номера, «носившей» в апартаменты Есенина свой самовар, хотя в этом не было никакой необходимости.

Статья-воспоминание о последних четырех днях Есенина, написанная, по мнению есениноведов Э. Хлысталова, В. Кузнецова и других авторов, за своего мужа, Г. Ф. Устинова, истерично-сентиментальная, что выдает, как уже говорилось, автора-женщину. Назойливое стремление утвердить читателей в мысли, что поэт остановился именно в пятом номере «Англетера», а они — его заботники из 130-го номера — недосмотрели за поэтом, вольно или невольно дали свершиться ужасному: самоубийству Есенина. Все это лишь укрепляет уверенность в спланированности проведенной операции по ликвидации поэта. По приказу свыше Устинова-Рубинштейн могла не только облить грязью «гроб Есенина», но и совершить любое подлое дело. О чем она думала, когда ее поставили к стенке в Соловках, — о Троцком и кровавых расправах во имя мировой революции? Не знаем. Но имя замученного и оболганного поэта она вряд ли вспомнила.

Поэт, переводчик Михаил Фроман (Фракман)

Следующий персонаж — Василий Васильевич Князев, сын тюменского купца, владельца двух магазинов, стихотворец-фельетонист, псевдоним Красный Звонарь, богохульник, — сторожил тело Есенина в ночь с 28-го на 29 декабря 1925 года в Обуховской больнице. Сообщник по клевете на замученного Есенина. Покрыватели убийства Есенина не могли допустить даже внешнего осмотра трупа случайными людьми: настолько лицо Есенина, вероятно, после пыток, было обезображено. Князев, сотрудник ГПУ, ночевал в морге с целью не допустить осмотра тела поэта.

Сохранившиеся протоколы собраний «красногазетчиков» помогают представить личность поэта-ремесленника: анархист по натуре, он игнорировал так называемую партийную работу, частенько устраивал в редакции «бузу», выбивал, где только возможно, гонорары за свои рифмованные отклики на злобу дня.

Мемуарные и другие источники говорят: постоянно льнул к партийному вождю Г. Е. Зиновьеву, бывал у него дома, получал от него различные подарки и моральную поддержку; охотно, за мзду, выполнял сомнительные поручения; когда зиновьевская команда была вытеснена с высоких постов, ругал на всех перекрестках Сталина не столько по соображениям идеологическим, сколько из-за потери кормушки. Систематически делал вырезки из газет, в которых критиковался его идол.