Тайна "Фламинго" - [2]

.

На этом настояла Эмили. «Он должен родиться в этом доме. В свое время дом будет принадлежать Идену». Глядя на ребенка, она с гордостью думала: я основала династию! Кенийскую династию! Пройдет сто лет, двести, в этом доме по-прежнему будут жить де Бреты, обрабатывать эту землю, — тогда Кения не будет больше аграрной колонией, а превратится в великую процветающую страну…

Она с нетерпением ждала новых внуков, словно Фламинго было королевством, а де Бреты — королевская семья, где необходимо соблюдать преемственность.

Но Эмили не суждено было больше иметь внуков. Как и у нее самой не было других детей. Кендал и Кларисса погибли в автомобильной катастрофе, остался один Иден. Маленький Иден де Брет был очень красивым ребенком, бабушка баловала его, обожала, лелеяла почти так же, как свою землю. После смерти Кендала пришел новый управляющий, Гас Эббот, проживший в бунгало за живой изгородью больше двадцати лет; он умер во время набега племени мау-мау на Фламинго в первые месяцы введения чрезвычайного положения. Его место занял молодой мужчина, мистер Гилбрайт Макхем. Вот его-то жену, Лайзу, искала Элис тем тихим вечером, бедную, милую, недовольную Лайзу, которая любила больше города, кинотеатры, веселье, которая скучала на ферме Фламинго — до того рокового дня, когда имела неосторожность влюбиться в Идена де Брета.

Элис толкнула калитку и пошла по пыльной тропинке, извивавшейся между зарослями бамбука и цветочными кустами, думая о Лайзе и Идене…

Это не его вина, и супруга Идена старалась быть терпимой. Все из-за того, что он очень красив. Просто женщины сами навязываются ему, теряют из-за него голову, ведут себя глупейшим образом — все это вовсе не значит, что он… Она внезапно остановилась, лицо исказилось гримасой отвращения. Но остановили ее звуки, а не собственные мысли.

Тропинка привела к краю широкого газона, разбитого перед бело-зеленым бунгало, окруженного высокими акациями. Кто-то играл на рояле. Конечно, это Джилли.

Джилли Макхем не преуспел в роли управляющего Фламинго, и большинство жителей долины Рифт приписывали его назначение скорее музыкальным, чем организаторским способностям. Неожиданной гранью натуры леди де Брет оказалась страстная любовь к музыке, и, видимо, есть доля истины в слухах о том, что она позволила музыкальному таланту Джилли Макхема повлиять на ее решение при выборе нового управляющего после смерти Гаса Эббота.

Но не техника Джилли остановила Элис. У нее на лице появилось отвращение, потому что ей не нравилась мелодия. Концерт Рифт. Как будто мало слушать его ежедневно в исполнении Эмили! А теперь еще и Джилли!

Этот Концерт долины Рифт написал Гвидо Торони, военнопленный итальянец. Его прислали работать на ферму Фламинго, а Эмили случайно узнала, что до войны он был пианистом. Он сочинил свой концерт на рояле Эмили марки «Бехштейи». После окончания войны он уехал в Америку и сделал там карьеру. Там же он записал концерт на единственную долгоиграющую пластинку и послал ее Эмили на память и в знак благодарности. Эмили была необычайно довольна и никому не разрешала трогать эту пластинку, но две недели назад пластинку нашли разбитой на мелкие части.

Это не мог быть несчастный случай. Это было намеренное и безобразное выражение злобы, которое так напугало Элис и рассердило Эмили. Но это оказалось еще не самым худшим. Эмили стала играть концерт по памяти — чтобы не забыть. Она играла его бесконечно в течение этих двух недель, пока дикие кадансы не стали преследовать Элис и совершенно не расшатали ее нервы. А теперь и Джилли играет этот концерт. Он играл с такой же страстью и пылом, как Эмили, но с гораздо большим мастерством и очарованием, какого не могли достичь скрюченные пальцы Эмили.

Элис пробралась между белых лилий и побежала через газон и по ступенькам, ведущим на веранду. Дверь в гостиную была открыта, она вошла, наклонилась над плечом Джилли и бесцеремонно сбросила его руки с клавиатуры; последовал ужасный звук.

Джилли повернулся на вращающемся стуле и уставился на ее искаженное лицо.

— Господи! Ты меня напугала! Что случилось? На тебе лица нет. — Он быстро встал, — Ведь ничего не случилось, правда?

— Нет, ничего — Элис нащупала за спиной стул и упала на него. Ее дыхание выровнялось, на щеках появился нормальный розовый цвет.

— Извини, Джилли. У меня нервы на пределе. Это просто из-за музыки. Эмили играет эту мелодию целыми днями, я больше не могу этого выносить.

— Она играет, правда? — усмехнулся Джилли, добавляя в виски содовую и протягивая бокал Элис.

Второй бокал, с гораздо большим количеством виски, он налил себе, пренебрегая содовой, и выпил содержимое залпом.

— Тогда я не удивляюсь, что у тебя нервы не выдерживают. Она жуткая пианистка. Этот третий пассаж она исполняет так, будто слон мчится за скорым поездом.

Он опять сел за рояль, словно желая проиллюстрировать свои слова, но Элис сказала строгим тоном:

— Джилли, если ты сыграешь еще раз, я закричу. Кроме шуток.

Джилли опустил руки и с тревогой посмотрел на Элис.

— А ты в ужасном состоянии. Хочешь еще выпить?

— Я еще и этот бокал не начала. — Элис попыталась рассмеяться. — Вообще-то я не из-за музыки. Знаешь, ведь пластинку разбили. Ты слышал об этом?