Тайна фамильных бриллиантов - [53]

Человек, любящий с первого взгляда, влюбляется всегда в голубые глазки, прелестный ротик или греческий носик. Но человек, любящий женщину, которую он знает и уважает, любит ее потому, что она в его глазах — идеал всего возвышенного, благородного. Для него любовь — вера. Он не может сомневаться в женщине, которую обожает; он обожает ее только потому, что верит и знает, что она выше всех сомнений! Дикая страсть Отелло к невинной венецианке была любовью с первого взгляда. Он любил Дездемону за ее красоту, любил ее за нежные взгляды, устремленные на него в то время, когда он рассказывал о своих славных похождениях. Черный мавр любил ее потому, что она ему нравилась, а не потому, что он ее знал, — и вот достаточно двух-трех слов подлого обманщика, чтобы уверить его в низкой измене. Невинное, прелестное создание мгновенно превращается в его глазах в падшую, презренную женщину.

Гамлет не поступил бы так. Нет, он зорко следил, он внимательно наблюдал за своей Офелией; он знал все тончайшие изгибы ее сердца; он ловил ее на словах, стараясь подметить, нет ли в ней хоть малейшей тени сходства с низким, раболепным отцом. Гамлет, женись он на любимой им женщине, стал бы, быть может, беспощадным мужем, но никогда не зарезал бы своей жены из пустого подозрения, никогда не поверил коварной клевете какого-нибудь Яго.

Но, увы, женщины предпочитают страстного, дикого Отелло задумчивому, тихому Гамлету. Глупые создания верят блеску и шуму, верят тому, кто громче кричит.

Филипп Джослин и Лора Дунбар встретились впервые на обеде, который миллионер давал своим соседям в честь своего приезда. Они встретились снова на балу, где Лора вальсировала с Филиппом. Он научился вальсировать по ту сторону Альп, и мисс Дунбар предпочитала танцевать с ним, чем с другими кавалерами. На сельском празднике они встретились в третий раз; тут цыганка, нарочно привезенная из Лондона, гадала им на будущее. При этом Лора невольно покраснела, а Филипп, как живописец, любовался эффектным отражением темно-карих ресниц на темно-голубых глазах. Потом они стали постоянно встречаться то на скачках, то на обедах, куда Лора являлась в сопровождении какой-нибудь знакомой старушки, и вскоре юный баронет влюбился по уши в прелестную дочь банкира.

Он любил ее горячо, преданно, по-своему безумно. Он был истый Джослин — страстный, сумасшедший. Со времени обеда в Модслей-Аббэ он только и думал, только и мечтал о Лоре Дунбар. С той самой минуты он стал вечно бродить вокруг Модслей-Аббэ. Через великолепный парк банкира извивалась маленькая тропинка, которая вела в деревню Лисфорд, и, будь эта уединенная, мрачная деревушка самым очаровательным местом на свете, сэр Филипп вряд ли мог посещать ее чаще, чем теперь.

Одному небу известно, что находил он хорошего в узкой, мрачной улице маленькой деревни, в низеньком, каменном рынке с железными, ржавыми воротами, наверху которых красовался герб Джослинов. На маленькой площади перед церковью росла трава; сама церковь с четырехугольной колокольней едва выглядывала из-за густого плюща, вьющегося вокруг нее. На маленьких домиках с высокими крышами, на всем виднелись следы старины. Вообще эта деревня навряд ли могла нравиться молодому, богатому владельцу Джослин-Рока, и все же Филипп Джослин ездил туда три раза в неделю. Эти частые посещения начались тотчас после бала и концерта в Модслей-Аббэ.

Самая близкая дорога из Джослин-Рока в Лисфорд была большая дорога; но сэр Филипп не заботился о том, чтобы поскорее попасть в Лисфорд. Он предпочитал маленькую тропинку через модслейский парк. Действительно, тропинка эта была очаровательная: с обеих сторон расстилались над ней широкие, тенистые ветви громадных вязов, и только кое-где солнечные лучи проникали сквозь густую листву. Вокруг росли красивые папоротники, колеблемые легким осенним ветерком; между дикими водяными растениями, едва виднелись, покрытые тиной, небольшие лужи стоячей воды. В воздухе все было тихо, мирно; из соседнего леса доносился запах сосны. И ко всей этой прелести природы для Филиппа еще присоединялась надежда увидеть Лору.

Действительно, он встречал ее часто; она никогда не гуляла одна: иногда с ней была Дора Макмагон, и всегда ее сопровождала верная Элизабета Маден. Добрая женщина не оставляла ни на минуту своей молодой барышни и держала ухо востро, но, по несчастью, она была очень толста и страдала одышкой. Дора Макмагон, понимая, что общаться вдвоем гораздо приятнее, чем втроем, стала брать с собой книги и, сидя под тенистым деревом, углублялась в чтение, пока Лора гуляла в более отдаленных уголках парка.

Под тенью старых вязов Лора часто встречалась с Филиппом. Их встречи были, конечно, случайными, как всегда бывают подобные встречи; но их неожиданность нисколько не уменьшала их прелести. Молодые люди были постоянно в лихорадочном ожидании, и сердца их бились сладкой тревогой. Лора, увидев Джослина, всегда краснела, что придавало еще больше прелести ее красоте, а сэр Филипп, заметив между деревьями ее высокую, статную фигуру, невольно вздрагивал от счастья, глаза его радостно блестели. Как прекрасна она была в длинном платье, грациозно расстилавшемся по мягкой траве. На голове у нее иногда была маленькая шляпка с загнутыми полями и павлиньим пером, иногда соломенная с широкими полями и развевающимися на ветру лентами. Она всегда гуляла в сопровождении своей любимой собаки Плуто и обыкновенно держала в руках какой-нибудь новый роман. Стыдно признаться, но юная наследница Модслей-Аббэ предпочитала романы серьезным книгам по истории или естественным наукам. Она проводила день за днем в счастливом безделье, читала, рисовала, играла на фортепиано, пела, разговаривала, большей частью весело, а иногда и серьезно со своей старой няней, Дорой Макмагон или Артуром Ловелем. У нее была красивая лошадь, подаренная ей дедом, но она редко ездила вне пределов парка, потому что Дора Макмагон, воспитанная строгой теткой, не умела ездить верхом, и мисс Дунбар в ее прогулках сопровождал только старый грум, который езжал еще с Персивалем Дунбаром сорок лет назад.