Тайна фамильных бриллиантов - [35]

— Надо же, а я об этом и понятия не имел, — сказал мистер Дунбар.

— Разве он об этом ничего вам не рассказал?

— Нет; да и глуп бы он был, если б стал мне рассказывать о таких вещах.

Тем разговор и прекратился.

В девять часов мистер Дунбар вышел посмотреть, уложены ли чемоданы. Немного спустя, после десяти, все трое распрощались с гостиницей «Джордж» и поехали на станцию. В пять минут одиннадцатого они уже были там, поезд ожидали через десять минут.

Мистер Балдерби пошел за билетами. Генри Дунбар и Артур Ловель расхаживали взад и вперед по платформе.

Уже колокольчик возвестил приближение поезда, когда какой-то человек поспешно вошел на платформу и оглянулся по сторонам. Узнав банкира, он прямо подошел к нему.

— Очень сожалею, что вынужден вас побеспокоить, сэр, — произнес он, почтительно сняв шляпу, — но я не могу выпустить вас из Винчестера.

— Что вы хотите сказать?

— У меня приказ остановить вас.

— От кого?

— От сэра Ардена Весторпа, главного судьи графства; и я должен привести вас к нему, сударь, немедленно.

— По какому обвинению? — вскричал Артур Ловель.

— По подозрению в убийстве Джозефа Вильмота.

Миллионер гордо выпрямился и презрительно окинул полицейского с ног до головы.

— Это уж слишком бессмысленно, — произнес он. — Но я готов следовать за вами. Будьте так добры, мистер Ловель, — обратился он к молодому человеку, — телеграфируйте моей дочери, что по независящим от меня обстоятельствам я задерживаюсь в Винчестере. Только, Бога ради, не испугайте ее.

Все пассажиры смотрели на мистера Дунбара с выражением почтительного участия, совершенно отличного от того грубого, шумного любопытства, с каким публика обыкновенно бросается смотреть на арестованного по обвинению в убийстве, будь он простой человек, а не миллионер.

— Он, вероятно, невиновен, хотя и задержан по подозрению. К чему миллионеру прибегать к убийству? Для него не существуют побуждения, доступные обыкновенным смертным.

Таковы были размышления и замечания публики, провожавшей мистера Дунбара и полицейского с платформы, с явным неодобрением блюстителей правосудия.

Мистер Дунбар, полицейский и мистер Балдерби поехали прямо к дому, где жил судья. Младший товарищ торгового дома предложил взять главу его, мистера Дунбара, на поруки, с каким угодно денежным обеспечением, но англо-индиец гордым знаком руки попросил его замолчать.

— Благодарю вас, мистер Балдерби, — сказал он с достоинством, — но я не позволю никому брать меня на поруки. Сэру Ардену Весторпу угодно было арестовать меня, и я готов ожидать, пока ему угодно будет меня выпустить.

— Я надеюсь и даже почти уверен, что вы так же невинны, как я, в этом убийстве, мистер Дунбар, — сказал баронет очень любезно. — Я вполне вам сочувствую в этих тягостных обстоятельствах; но ввиду тех данных, которые имеются покуда по настоящему делу, я считаю своим долгом задержать вас до дальнейшего разъяснения дела. Вы — последнее лицо, которого видели с покойником до его кончины.

— И это достаточная причина полагать, что я удушил человека ради его платья? — вскричал мистер Дунбар с ожесточением. — Я еще очень недавно в Англии, но если таковы ваши хваленые законы, то я, право, не жалею, что лучшее время своей жизни провел в Индии. Впрочем, я готов исполнить какое угодно требование закона, если оно нужно для разъяснения дела.

Свою вторую ночь по приезде в Англию Генри Дунбар, глава богатого дома «Дунбар, Дунбар и Балдерби», провел в винчестерской тюрьме.

XIII Обвинение

На другое утро в десять часов мистер Дунбар предстал перед судьей, сэром Арденом Весторпом. Прежние свидетели были снова призваны, и, за исключением сторожа и мистера Дунбара, который теперь уже сидел на скамье подсудимого, они повторили свои показания.

Артур Ловель снова наблюдал за ходом дела в качестве адвоката мистера Дунбара, и некоторых свидетелей подвергнул передопросу. Но ни в одном из показаний ничего не оказалось нового. Потом были представлены бумажник, найденный в нескольких шагах от трупа, и веревка, которой несчастный был задушен. Это была обыкновенная веревка, не очень толстая и около полутора аршин длины. Она была накинута узлом на шею убитого и туго затянута. Если бы несчастный был сильнее, то мог бы защищаться и не дать затянуть роковой узел; но по свидетельству доктора, покойный, хотя высокого роста и дюжий на взгляд, был далеко не силен.

Это убийство, действительно, было очень странное: в нем не было пролито ни одной капли крови. Злодей должен был обладать удивительной решимостью и железными нервами, ибо дело по всем признакам было совершено в одну секунду. Крик ужаса и удивления, вырвавшийся из груди несчастной жертвы, замер на ее губах.

Главным свидетелем теперь явился церковный сторож, на основании слов которого и арестовали Генри Дунбара.

Накануне вечером, после окончания следствия, сторож стал предметом всеобщего внимания. Его тотчас окружили любопытные, жаждавшие услышать что-нибудь новенькое о страшном убийстве; среди них находился один переодетый констебль, внимательно следивший за каждым словом сторожа. Рассказывая о событиях прошлого дня, сторож упомянул о том, что он не сказал коронеру об одном обстоятельстве, а именно, о неожиданном обмороке, случившемся с мистером Дунбаром в церкви.