Тайна фальшивой банкноты - [22]

Трикси с благодарностью обняла подругу.

— Я так рада, что это так, Белка! — воскликнула она. — Если бы вы не приехали сюда вместе с полицией… А кто вызвал полицию?

Март и Брайан взглянули на Белку и Джима, а Белка и Джим — на Марта и Брайана. Похоже, никто этого не знал. Потом Март улыбнулся.

— Думаю, на этот вопрос нам ответит мама, когда мы вернемся домой, — сказал он. — Они с папой страшно разволновались, и папа поехал по Глен-роуд искать тебя. Мама не хотела отпускать нас сюда, но мы настояли на том, что нам обязательно надо поехать. Я думаю, она решила, что не вредно будет послать кое-какие дополнительные подкрепления. Сержант Молинсон, наверное, ей уже позвонил и сообщил, что мы вне опасности.

— Надеюсь, именно поэтому он уехал так быстро, — пробормотала Трикси. — Я боялась, что он ужасно рассердился на меня — так, что даже не прочитал мне одну из своих обычных лекций относительно того, что я не должна совать свой нос в дела полиции.

— Я могу заменить его, — заявил Джим. По тону его было ясно, что это только наполовину шутка. — На этот раз тебе лишь чудом удалось избежать очень крупных неприятностей.

Трикси потупилась и кивнула.

— Все было бы гораздо хуже, если бы не Ник… Ник! — Трикси вдруг поняла, что совершенно забыла о юном художнике.

Ник стоял в нескольких шагах от нее и молча наблюдал за сценой встречи. Трикси подбежала к нему, схватила за руку и чуть ли не силой подтащила к своим друзьям.

— Ник сидел в микроавтобусе, когда те двое меня в него запихнули, — объяснила Трикси. Увидев, что друзья смотрят на Ника с подозрением, она вдруг сообразила, что ведь совершенно непонятно, как Ник оказался возле заброшенного дома. Она вопросительно взглянула на него.

Ник помрачнел.

— Я не замешан в этом преступлении, что бы вы там ни думали, — пробормотал он.

— Ой, Ник, ну конечно же, мы так не думаем! — заверила его Трикси. — Я ужасно, просто ужасно рада, что ты тут оказался. Но нам просто непонятно, ну — как именно это получилось?

Ник оглядел всех присутствующих, мгновение помолчал, потом сказал:

— Все началось в тот день, когда ты, Трикси, позвонила мне и сообщила о веломарафоне. Помнишь?

Трикси кивнула.

— Наверное, я был не совсем вежлив с тобой в тот день, — признался Ник. — Я вообще-то не такой уж оптимист по натуре, а после той неудачи, которую потерпела наша выставка, первой моей мыслью было, что и веломарафон тоже окажется пустой тратой времени и сил.

Ник помолчал еще немного, потом откашлялся.

— Но на самом деле проблема была не только в этом. Я очень рассердился на тебя из-за твоего друга Бена Райкера, который разбил вазочку Эми Морриси. И вообще я чувствовал себя чужаком с самого первого дня, как мы переехали в Слиписайд.

"Совсем как Бен Райкер, — подумала Трикси. — Готова поспорить, что Ник не поверит, если я скажу ему, что Бен чувствует совершенно то же, что и он".

— Но потом я немного поразмыслил и пришел к выводу, что, может быть, веломарафон — не такая уж плохая идея, — продолжал Ник. — Именно потому что вы тут свои, вам удастся найти отклик среди местных жителей и в результате заработать какую-то приличную сумму для художественной студии. Ко времени ужина я уже "заразился" идеей проведения марафона и рассказал обо всем родителям — включая и то, где пройдет маршрут, и как вы собираетесь раздать участникам регистрационные карточки для сбора денег, и все-все-все.

Ник опять перевел дух, как бы не зная, продолжать ему или нет.

— Мой отец принял эту идею в штыки, — сказал Ник. — Он категорически потребовал от меня, чтобы я не имел ничего общего с вашим веломарафоном. Когда я попытался возражать, он рассердился еще больше. Он даже пригрозил мне, что вышвырнет меня из дома, если ему станет известно, что я принимаю участие в вашей затее, еще он добавил, что я должен постараться отговорить вас от проведения марафона.

Ник тряхнул головой, как бы пытаясь отогнать воспоминание о неприятном разговоре.

— Мой отец — очень старомодный человек во многих отношениях, — продолжал Ник. — В каком-то смысле это неплохо. Он очень гордится своей работой, совсем как мастера прошлого. И я всегда очень уважал его за это. Наверное, именно поэтому я так увлекся рисованием — мне хотелось сделать что-нибудь такое, чем я бы мог так же гордиться.

Трикси взглянула на своих друзей и увидела, что подозрительное выражение на их лицах сменилось сочувствием и уважением.

— Но часто старомодное поведение моего отца приводит к тому, что с ним не так-то легко ужиться. Он не любит, когда мы с мамой задаем ему слишком много вопросов. Он полагает, что его слово — закон. Я понимал, что он исполнит свою угрозу вышвырнуть меня из дома, и видел, что наш спор расстроил маму, так что я ему уступил. Я также знал, что мой отец не приемлет любую благотворительность. Всегда, в каких бы тяжелых условиях мы ни жили — а можете мне поверить, в последние годы нам приходилось очень туго, — папа никогда никого не просил нам помочь. Я думал, что он именно поэтому принял в штыки затею с веломарафоном.

Ник опять замолчал. Трикси заметила, что на лбу у него выступили бисеринки пота. Она с волнением ждала, что вот сейчас откроется, что отец Ника был связан с фальшивомонетчиками. Вопрос был уже готов сорваться с ее губ, но она придержала язык. Если Ника сейчас прервать, то он может замкнуться в себе и больше ничего не рассказать. Похоже, что и остальные ребята почувствовали это, потому что все молча ждали, когда Ник возобновит свой рассказ.