Тайна доктора Хента - [8]

– Вы гений! Вы классик! Триста строк на первой странице! Пять заголовков самым крупным шрифтом! Вызвать сюда Богарта.

Когда выпускающий предстал перед главным редактором, последний, казалось, готов был взорваться.

– Честер! Вы знаете, что такое газета? – спросил он, вращая белками почти обезумевших глаз.

Богарт улыбнулся.

– Знаю ли я! Знал бы так наш президент, чем ему заниматься! Тогда бы меньше безработных и нищих было в Бизнесонии.

Замечание Богарта лишь на секунду охладило пыл Грахбана.

– К черту остроты!.. Вот вам статья. Ей цены нет. Набрать так, чтобы у читателя глаза на лоб полезли. Первую строчку заголовка квадратным черным. Остальные – тоже самым крупным шрифтом. Все взять в рамку. Вот когда мы наконец заглушим этот истерический «Голос нации». Вы понимаете, Честер, что у вас в руках? Это – величайшая сенсация! Весь мир загремит. Помните: у нас в редакции работает гений. Тау Пратт – гений!

Богарт, конечно, понимал, что Тау Пратт не гений, но успех товарища порадовал его, и свое удовлетворение он выразил крепко, по-мужски пожав руку Тау.

– Все будет сделано, – сказал он весело. – Статья заиграет на странице, как все сто миллионов огней Центрального проспекта.

…Поздно вечером, развернув «Вечерние слухи», Тау не поверил своим глазам.

Статьи в газете не было.

Он еще раз пробежал газету от первой до последней страницы. Статьи не было.

Тау оторопело глядел на газету. Как же можно это понять?

Он выбежал из читальни и помчался в редакцию. Но к Грахбану его не пустили.

– Господин редактор будет долго занят, – сказала секретарша. – У него важный посетитель. Господин Грахбан просил вас прийти попозже.

Тау направился к Богарту.

– Статью выкинули в последнюю минуту, – рассказал Честер. – Этого следовало ожидать.

– Почему?

– Неужели ты думаешь, что тебе разрешат раскрыть кухню таких крупных финансовых тузов?

– Но люди должны знать об этом!

– Конечно должны.

– Что же делать?

– Прежде всего пойти к Грахбану и выслушать его объяснения. Потом будет легче решить, как действовать. Но помни: нужна твердость. Если ты дорожишь правдой, не сдавайся ни при каких обстоятель­ствах. Думаю, что лучше посоветоваться с Лоренсом.

– При чем здесь Лоренс? – удивился Тау и добавил с некоторым раздражением: – Что он понимает в искусстве и науке?

– Он знает, как пробить дорогу правде.

– Шахтер… в науке? – повторил свой вопрос Тау.

– Правда не разбирает профессий, не знает бедных и богатых. Она служит тем, кто борется за нее. – Богарт мгновенье помедлил. – Ты хочешь знать, при чем здесь Лоренс? – продолжал он. – Я скажу, потому что верю тебе. Лоренс – руководитель нашей организации. Мы вынуждены скрывать это, иначе и ему, и нам грозит тюрьма. Но тебе не страшно сказать. Мы доверяем тебе. Ты не продался за бульгены, хотя работаешь, как и я, в «Вечерних слухах». Я много лет верстаю эти «Вечерние сплетни». Но живу надеждой, что когда-нибудь выпущу «Голос правды».

Не скроем от читателя: нам известны все подробности дальнейшего разговора Тау Пратта с Честером Богартом. Больше того, нам доподлинно известно, что Тау встретился с шахтером Лоренсом, фамилию которого мы вынуждены скрывать, учитывая законы Бизнесонии. Мы скрыли бы и все остальное, но уверены, что читатель не поспешит с письменным донесением в министерство по проверке благонадежности, и поэтому рассказываем, что между шахтером Лоренсом и журналистом Тау Праттом произошел важный разговор, последствия которого станут ясными к концу книги.

Итак, побеседовав с Богартом и Лоренсом, Тау направился в редакцию. Как раз в тот момент, когда Пратт вошел в приемную главного редактора, открылась дверь его кабинета и оттуда вынырнула долговязая фигура. Тау сразу узнал Чёрча.

Вслед за ним вышел Грахбан. Он кланялся, прощаясь с высокопоставленным посетителем.

– Будьте уверены, господин Чёрч, – говорил он, расплывшись в подобострастной улыбке, – все сделаем. Не волнуйтесь, господин Чёрч. Все будет хорошо.

Увидев Тау, редактор осекся, придал своему лицу выражение официальности и сухо спросил:

– Вы ко мне, молодой человек?.. Прошу вас, заходите.

Тау вошел в заваленный газетами и журналами кабинет Грахбана. Пахло слежавшейся бумагой. Верхний свет был погашен и полутьма придавала кабинету вид лавки старьевщика. Наклоненная настольная лампа уставилась всеми своими двумястами свечами в гранки, лежавшие на столе Грахбана. Это была статья Тау, испещренная красным карандашом.

Грахбан уселся в глубокое кресло и предложил Тау:

– Садитесь… Я вас слушаю.

– Благодарю, – ответил Тау раздраженно. – Почему нет моей статьи в номере?

Глаза господина Грахбана уже не горели бесовским огоньком. Они оставались холодными и спокойными.

– Видите ли, молодой человек, – сказал он рассудительным тоном. – У вас все получилось очень невероятно и бездоказательно.

Грахбан презрительно взглянул на гранки статьи.

– «Стимулятор таланта!»… «Удар по расовой теории»… «Эксплуатация талантов!»… – иронически читал он. – Нет, дорогой мой, все это смахивает на какие-то восточные сказки.

Тау вспылил:

– Я ручаюсь за каждое слово. А вы… вы хотите сейчас сделать то, что сделали со статьей о конгрессе психиатров? Это бессовестно, нечестно!