Тайна девятки усачей - [28]

Санька предвидел этот коварный вопрос и по дороге к траншее научил Вовку, как ответить на него.

Вовка, подражая Саньке, тоже не взглянул на Катю и сказал мальчишкам;

— На нас все обреченцы навалились! Собак даже натравили! А мы чуть их клуб не разворотили! Дрались н-на смерть! Я двоих…

Видя, что Вовка увлекается и, завравшись, может испортить все, Санька прервал его:

— В общем, есть такое предложение: сегодня после работы пойдем всем звеном в Обречье — к учительнице! Как, Мишук, поведешь?

— Конечно! Это по-моему! — ответил Мишук.

Выполнив дневную норму, усачи выступили в поход. Шли той же дорогой, по которой бежали вчера Вовка и Санька.

Сегодня ночные происшествия казались не столько страшными, сколько смешными. «Хорошо, что нам помешали забраться в огород! — мелькнуло у Саньки в голове. — А что Катька трусом обозвала — ничего! Я ей покажу, какой я трус!»

Слева от дороги зеленел лужок. От него шел пряный медовый аромат. Пчелы деда Евсея густо летали над цветами. В воздухе висел легкий гул, словно высоко-высоко в безоблачном небе летел невидимый самолет.

Катя шла по обочине впереди мальчишек и собирала цветы. Она остановилась у дуба, окунула лицо в душистый букет, большой, как сноп, и крикнула, прислонившись к стволу дерева:

— Мальчики! Как жаль, что у вас нет фотоаппарата!

— Очень жаль! — насмешливо сказал Вовка, подделываясь под ее восторженный тон. — Я просто плачу! Волосы на себе рву! Такая картина — и не снять… Ужас…

Вспомнил Вовка, что как раз около этого дуба ночью произошла неприятная история, потому и нагрубил Кате.

Но та не осталась в долгу.

— Конечно, жаль! — повторила она. — Фотоаппарат и вчера бы пригодился! Отличная была картинка!

Катя рассмеялась, стрельнув глазами в сторону Саньки. Вовка не нашел, что сказать. Но Санька не мог оставить без ответа этот выпад.

— Помолчала бы лучше, глупая! — холодно произнес он. — Не понимаешь! Заваруха была серьезная! Догнали б нас, так и тебе заодно всыпали!

Катя выскочила из-под дуба, подбежала к мальчишкам и с поклоном протянула букет Саньке.

— Герою-защитнику! От меня и моей мамы!

Санька отшвырнул букет в канаву. Катя взглянула на рассыпавшиеся цветы. Глаза у нее потемнели, но потом в них снова забегали озорные огоньки. Она опустила голову и посмотрела на Санькины ноги. Лицо стало озабоченным и немного испуганным.

— Ой! Что это у тебя? — произнесла она и указала пальцем вниз.

Все посмотрели туда же. Санька невольно переступил с ноги на ногу.

— На левой! На левой! — тревожно сказала Катя. Санька растерянно приподнял левую ногу.

— А-а-а! — разочарованно воскликнула Катя. — Да это душа! Она у тебя так и сидит со вчерашнего дня в пятке!

Мальчишки рассмеялись.

Санька сначала похолодел, а в следующую секунду сжал кулаки. Сема на всякий случай вышел вперед и заслонил Катю, а Мишук строго сказал ей:

— Еще такую штуку выкинешь — исключим из звена! Это тебе — первое предупреждение!

— Не буду! — тотчас согласилась Катя.

Она уже поняла, что ее шутка получилась очень злой и обидной. Озорные огоньки в ее глазах превратились в теплые искорки.

— Давай мириться! — предложила она Саньке и протянула руку.

Санька обжег Катю презрительным взглядом и пошел вперед.

— У-у! Косастая! — прошипел Вовка и зашагал за Санькой.

За ними потянулись и другие ребята. Гриша и Катя остались на дороге вдвоем.

— Ты не обижайся! — сказал Гриша. — Он парень ничего, только гордый больно и задавала!

У самого въезда в деревню Обречье стоял председательский газик. Около машины Павел Николаевич разговаривал с Санькиной мамой.

Увидев ребят, он дал пронзительный гудок и строго спросил:

— Почему не на работе?

— Норма выполнена! — ответил Мишук. — А сюда мы по своим делам!

— Проверю! — пригрозил председатель и сказал Дарье Петровне: — Видала, свои дела завелись! Мост без спроса разломали!

— Мост?.. — Она взглянула на сына.

— Ну да… Гнилой, старый… На телегах опасались ездить! — пояснил председатель. — А построили — хоть на танке кати!

— Чем же ты недоволен! — спросила она.

— А кто недоволен? — удивился председатель и засмеялся.

Они сели в машину и помчались по дороге на ферму. Дарья Петровна приветливо помахала ребятам рукой.

Миновав клуб, пионеры подошли к светлому нарядному домику с невысоким редким забором. Между реек высунулась большая собачья голова с умными глазами.

— Плюс! — крикнул Вовка.

Пес присел, без разбега перескочил через забор и с достоинством подошел к Вовке.

— Видал? — спросил тот у Саньки. — По-омнит! Он днем шелковый, а ночью — не знаю!

— А ты узнай! — предложил Мишук.

Вовка замолчал, сообразив, что сболтнул лишнее.

Плюс обнюхал ребят и затрусил к калитке. Там он тявкнул пару раз. Открылось окно. Выглянула старая, седая, но еще крепкая женщина.

— Здравствуйте, Мария Петровна! — нестройным хором произнесли ребята.

— Здравствуйте, дети! Если ко мне, — заходите!

— К вам! — ответил Мишук.

— Заходите! — повторила учительница и отошла от окна.

— Дети! — проворчал Санька.

Ребята поднялись на крыльцо и по одному прошли в дом. Мария Петровна усадила их за стол. Наступила неловкая тишина. Комната чем-то неуловимым напоминала класс, и Санька поежился, как перед контрольной работой.