Тайна Девы Марии - [4]

Мара облегченно вздохнула и подумала, что они смогут продолжить обсуждение дела, но он, видимо, еще не исчерпал свои признания:

— Пожалуй, больше всего на службе в «Эллис» меня не устраивало то, кем стал лично я. — Он умолк, чтобы пригубить вино. — За шесть лет в конторе я успел позабыть, что есть и другие важные дела: я не приобрел новых друзей, не завел себе хобби, не завязал ни с кем простых человеческих отношений. Поэтому я решил уйти, по крайней мере, из фирмы, если не из профессии. Я подумал, что работа в компании, связанной с историей и искусством, поможет возродить мой интерес к тому делу, что я изначально выбрал, и, быть может, освободит мне немного времени и для другого. Например, для девушки. — Он замолчал, задумавшись, а затем как ни в чем не бывало спросил: — У вас с Сэмом произошло что-нибудь в этом роде?

Мара все больше и больше нервничала по поводу того, какой оборот принимает их разговор. Ей почему-то казалось, что они давным-давно миновали стадию вежливого общения посторонних людей и перешли на новую ступень знакомства. И она не понимала, что служило тому причиной — то ли их студенческая дружба, то ли его природная способность располагать к себе людей, то ли вино. Внешне открытая к общению, уверенная в себе, но на самом деле скрытная Мара была не готова к подобной откровенности, во всяком случае, она ее не планировала, готовясь к встрече с новым клиентом.

Несмотря на сомнения, она чувствовала себя обязанной ответить, поэтому подкрепила силы глотком вина и отреагировала на настойчивые расспросы:

— Мы с Сэмом были вместе, пока я училась в колледже и даже потом, первые два года, когда я переехала в Нью-Йорк. Почти каждый уик-энд я брала с собой кипу папок с делами и отправлялась поездом к нему на свидание. Потом госдепартамент предложил ему работу в Китае, и он согласился. Его истинной страстью всегда была политика.

— Понятно, — произнес Майкл с сочувственной ноткой.

Мара внезапно потупилась с несвойственным ей смущением и увидела выглядывавший у нее из сумки желтый конверт с документами по делу «Баум». Сосчитав до десяти, она вновь подняла на Майкла глаза. Превратившись в прежнего профессионала, она переключилась на дело «„Баум“ против „Бизли“». Разговор по этой новой теме протекал не так гладко, как их личная беседа, — похоже, Майкл был недоволен, что она вернулась к причине, которая и привела их с самого начала в ресторан «У Магги». Он устроился поглубже на диванчике и заговорил отрывистым тоном. Он даже отодвинул от себя бокал с вином и швырнул на стол матерчатую салфетку. Мара проигнорировала его разочарование и слушала внимательно.

Майкл рассказал, что один их давний клиент, не пожелавший раскрыть своего имени, решил воспользоваться услугами «Бизли» и продать картину «Куколка» Йоханнеса Миревелда, выставив ее на престижный аукцион голландского искусства, который по времени совпадал с открытием давно ожидаемой голландской выставки в музее Метрополитен. Как только «Бизли» выпустил аукционный каталог с фотографией «Куколки», на него обрушился шквал писем и звонков от якобы истинной владелицы картины, Хильды Баум, заявившей, что она разыскивает эту картину уже несколько десятилетий. Баум утверждала, что нацисты отобрали «Куколку» и убили ее родителей. Если говорить подробнее, то они объявили ее родителей, католиков по вероисповеданию, евреями и переправили в концентрационный лагерь, после чего украли семейную коллекцию художественных произведений. Аукционный дом «Бизли» разъяснил свою политику выяснения происхождения любой картины и довел до сведения Хильды Баум всю прозрачную родословную «Куколки», но дама не унималась. Она хотела получить «Куколку» обратно. Вскоре последовало обращение в суд, и «Бизли» был вынужден снять с аукциона картину в ожидании судебного решения. Задача Мары заключалась в том, чтобы не отдать «Куколку» истице.

Майкл подозвал официанта и расплатился, несмотря на протесты Мары.

— Можно проводить тебя до такси? — спросил он.

Он явно был готов расстаться, и Мара опасалась, что чем-то расстроила его, но понимала, что сейчас не время потакать своим чувствам. Им обоим предстояла большая работа, чтобы выиграть судебный процесс.

Когда они пересекали улицу с расчетом поймать машину, идущую в центр города, к их ногам подкатило свободное такси и со скрипом остановилось. Майкл подал ей руку. Все получилось очень естественно. Мара ощутила тепло его ладони. В Джорджтауне она часто спрашивала себя, каково это — держать его за руку. Когда он убрал руку, Мара усилием воли вернулась в настоящее.

Захлопнув за ней дверцу машины, он наклонился к окошку с опущенным стеклом и поинтересовался:

— Ты свободна в следующий четверг?

— Кажется, да, — неуверенно ответила Мара.

— Мне бы очень хотелось, чтобы ты пришла на аукцион.

Ей показалось, будто в его взгляде промелькнула игривая искорка. Мара тут же приписала это игре света, хотя, возможно, это было отражение ее собственных чувств. В конце концов, он не дал ей никакого повода думать, будто разделяет ее симпатии. Правда, именно он затеял легкое подшучивание друг над другом, но это можно было объяснить и его природной приветливостью.