Тайна черной жемчужины - [96]

Но тут пострадавший с исказившимся от бешенства лицом начал подниматься сам. И от первого же его движения простыня, в которую он был обернут, размоталась, и прямо перед глазами следователя Вирхова явилось белоснежное бедро. И это бедро украшала татуировка – кинжал со змеей!

Глава 30

Мария Николаевна Муромцева, которая, казалось, еще недавно чувствовала, что совершенно измотана всеми перипетиями сегодняшнего бесконечного дня, неожиданно ощутила новый прилив сил. А во всем был виноват Карл Иванович Вирхов. Он никак не хотел верить, что ее рассказ об Аристотеле – сущая правда. И поэтому покойный Глеб Тугарин не мог ограбить Успенский собор в Кремле. И конечно же, не он пытался убить Татьяну Зонберг. Мужчина, который дарит женщине редкие драгоценности, не способен пойти на преступление ради пошлых сережек с рубинами... Не мог быть Тугарин вором и убийцей Рафиком!

Мария Николаевна Муромцева села в коляску и выслушала наказ следователя Вирхова, данный ей и извозчику, – ехать без промедления на Васильевский.

Но Мура, у которой после беседы со следователем открылось второе дыхание, уже не очень хотела ехать домой. Нельзя ли упросить извозчика отправиться в Публичную библиотеку? Она огляделась по сторонам – припозднившиеся, немногочисленные прохожие пересекали мостовую, отдельные тени мелькали и на тротуарах. Верно, полночь близится.. Да и закрыта Публичная библиотека. А как было бы хорошо поговорить с библиотекарем Кайдаловым! Вероятно, теперь он наследует потрясающей научной ценности имущество, принадлежавшее Глебу Тугарину! Подумать только, если Глеб унаследовал библиотеку Аристотеля, то где-то же она находится?! Надо ее извлечь на свет Божий, поместить в музей, беречь как зеницу ока. Все ищут библиотеку Ивана Грозного, а ею может быть библиотека Аристотеля! Да за такое научное открытие Нобелевской премии мало! Впрочем, Нобель обошел в своем завещании историков и математиков... Как это несправедливо!

Мура испытывала некоторый стыд перед Карлом Ивановичем Вирховым. Она догадалась еще кое о чем – и умолчала. А ведь это помогло бы расследованию. Но зато навеки погубило бы надежду разыскать библиотеку Аристотеля Девушка вздохнула и крикнула извозчику, чтобы он ехал медленнее, а то от тряски у нее разболелась голова. Извозчик повиновался.

Ночной город казался чудесным: трепещущий лиловатыи свет фонарей высвечивал то легкую рябь Мойки, вдоль которой они ехали, то темные контуры уснувших лодок и яликов, то свинцово-черные булыжники мостовой, то полосатые будки сонных городовых. Изредка глаза ей слепили огни редких встречных экипажей. В окошках полуночников, которых почти не было в доходных невзрачных домах, но которые обнаруживались во множестве в особняках персон состоятельных, мерцали разноцветные огоньки: желтоватые, ослепительно белые, приглушенные красные и синие. Пахло дождем.

Прошло всего несколько дней с того вечера, когда Мура увидела – первый и единственный раз – Глеба Тугарина. Как переживет Брунгильда известие о его смерти? Она еще ничего не знает! Острое чувство вины перед любимой сестрой нарастало – да разве та простит когда-нибудь ей, Муре, что она из-за какой-то никому не нужной библиотеки Аристотеля не помогла Карлу Ивановичу поймать преступника, убийцу, лишившего ее счастья? А вдруг Брунгильда больше никогда и никого не полюбит, так и будет бобыльничать всю оставшуюся жизнь... Без семьи, без детишек... В романах пишут, что такое случается сплошь и рядом. Любовь с первого взгляда – и на всю жизнь, даже к мертвому возлюбленному!

Слезы раскаяния подступили к глазам младшей дочери профессора Муромцева.

– Стой! Стой! – закричала истошно она и даже приподнялась на сиденье. Извозчик остановил лошадку и обернулся. – Гони к Воронинским баням, дружок, и срочно. Во весь опор.

– Не ведено, барышня, – лениво протянул извозчик, оглядывая через плечо беспокойную пассажирку, – сказано – только на Васильевский.

– Да как же ты не понимаешь! – с жаром возразила Мура. – Мы туда и поедем. Только я забыла сообщить Карлу Иванычу одну важную вещь. Она поможет ему в поимке опасного преступника. Рафика. Откладывать нельзя.

– Рафика? – Извозчик передернул плечами. – Слыхал о таком. Бес, а не человек. Но вы-то откуда его знаете?

– Говорю тебе, езжай быстрее, не тяни. Может быть, еще успеем. Только дождемся выхода Карла Иваныча из бани – и сразу на Васильевский. Я даже из коляски вылезать не стану.

Извозчик отвернулся и задумался. А что, если барышня дело говорит, что если ему потом по ее жалобе нагоняй от Карла Иваныча последует?

Извозчик тронул кнутом лошадь, прикрикнул на нее и свернул налево. Мура поняла, что они держат путь к Воронинским баням.

Счет времени младшая дочь профессора Муромцева потеряла – дорога длилась не больше десяти-пятнадцати минут, но и этого ей хватило, чтобы оплакать погибшую библиотеку Аристотеля и погибшую надежду внести свой грандиозный вклад в развитие исторической науки.

Извозчик выбрал удобное для стоянки место – чуть наискосок от входа в бани, на противоположной стороне Фонарного переулка. Барышня сидела смирно и ждала следователя Вирхова. Рядом с ним стояло еще несколько пролеток.