Тайна Черной горы - [69]

Трудно сейчас сказать, почему именно, с какого момента Бакунин и Селезнев занялись изучением скупых сведений о зоне на перевале, которую Юрий назвал Перевальной. Но она их притянула к себе, как магнит, и цепко удерживала. Шаг этот был для многих весьма неожиданным. Сведения по этому малоизученному участку были очень скупые, разрозненные и к тому же еще и весьма противоречивые. Руководство экспедицией да и многие бывалые геологи как-то незаметно и дружно поставили крест на возможной перспективности участка. Жалкие крохи касситерита там были обнаружены только лишь в одном месте, в распадке, где протекал шумливый ручей, бравший начало от горного ключа. Ниже по течению следы минерала терялись. Сделать какие-либо серьезные выводы по таким скупым данным никто не брался.

К концу сезона касситерит был найден и на самом перевале, вернее, на склоне горы. Но площадь его залегания оказалась ничтожно малой. Да к тому же при проведении анализов выяснилось, что по своему качественному составу он отличается от касситерита, обнаруженного в долине ключа. Так что сделать вывод, что эти проявления, эти крохи касситерита являются посланцами одного и того же рудного тела, возможно, значительного, естественно, было нельзя. Слишком уж противоречивыми оказались результаты химического и других анализов. И поэтому в планах экспедиции на первое место выдвинулась другая, соседняя Гайчанская, рудная зона. Там по крайней мере оказались налицо основные признаки месторождения, которое, возможно, таит промышленные запасы. И как бывает в таких случаях, на эту Гайчанскую зону утвердили план разведки, выделили средства и технику.

Конечно, молодые геологи где-то в душе тихо завидовали удачливым соседям. Везет же людям! А у них одно сплошное пустое место. Впрочем, не совсем пустое. Есть и находки. На той неделе рабочие доставили в лагерь результаты анализов первой партии образцов и намытых шлихов. Скупые сведения анализов показывали, что и у них что-то есть, обнадеживали. Почти во всех пробах обнаружены ореолы. Это уже что-то значит. Они укрепляли веру. Надо продолжать поиски. И в то же время они и расхолаживали. Как ни верти, как ни крути, а ореолы – это всего-навсего лишь косвенные признаки наличия руды. А самого касситерита пока еще не было. Его-то и предстояло еще найти.

Почти неделю они, раскинув лагерь у Перевала, с утра и до темноты лазали по окрестным сопкам, по распадкам, промытым горным ручьям, обдирая одежду о кедровый стланик, сбивая колени о камни, стремясь отыскать хоть какие-нибудь признаки касситерита. Обследовали каждую пядь, каждый метр скальных обнажений. И – никаких результатов.

Пора было уходить. Поздним вечером, подкинув сушняка в костер, они долго сидели у огня, усталые и печально разочарованные. Все их стремления и надежды превращались в пепел, как догорающие головешки. Суровая действительность опрокинула их смелые догадки, радужные предположения. Они так и не обнаружили, не нашли то, что так упорно искали. Горы цепко хранили свои тайные кладовые.

– Ну, я пошел на боковую, – сказал Петро и направился к палатке, чтобы нырнуть в теплый спальный мешок. – Утром двинемся в обратный путь.

Юрий ничего не ответил, только согласно кивнул головой. Ему спать не хотелось, хотя он устал не меньше товарища. День выдался тяжелым, и, как они оба грустно шутили, пустым. Ни одного ценного образца.

За сетчатыми стенками накомарника ветер ворошил пожухлую листву. Отблески костра переливались на пологе палатки. Где-то прокричала спросонья птица. Протяжно и тоскливо в ночной тишине поскрипывали стволы деревьев. И далекие звезды, крупные и яркие, густо усеявшие клочок неба, который завис над долиной, казалось, равнодушно и холодно, как и миллионы лет назад, молча и безучастно рассматривали землю.

Юрий сунул в костер несколько веток и смотрел, как вспыхнули язычки пламени, как они побежали по сучьям, облизывая их со всех сторон.

– Петь, ты не спишь? – Юрий повернулся к товарищу и попытался разглядеть лицо Селезнева.

– Пока нет, – равнодушно отозвался тот и, зевнув, добавил: – Хватит терзаться, коль не нашли здесь, так в другом месте, может, и нам повезет. Ложись-ка дрыхать.

– Так я вот тут думаю…

– В нашем нынешнем положении, занятие, прямо скажем, не совсем бесполезное, – усмехнулся Селезнев, пряча голову в спальный мешок. – Покедова, до утра, мыслитель!

– Не, Петь, я серьезно! Не прячь голову, как улитка, послушай, – Юрий уселся рядом на своем спальном мешке. – У меня мыслишка одна вертится и покоя не дает. Послушай, что скажу.

– Давай, только покороче, – Петро высунулся из спального мешка, недовольно пробурчал: – Выкладывай, все одно спать не дашь.

Бакунин пропустил мимо ушей рассерженный тон друга. Он привык не обижаться по пустякам.

– Слышь, Петь, такая мыслишка, – повторил он и тихо, словно здесь их кто-то мог подслушивать, произнес: – Если под нами рудное тело, если мы нашли лишь признаки его, то должен же быть у него где-то и другой выход, а?

– Как сказать, – пожал равнодушно плечами Селезнев. – Кабы было бы, так мы б его нашли. А теоретически… Даже теоретически, мне кажется, что нет этого самого второго выхода, поскольку, может быть, не существует и само рудное тело. Оно живет пока лишь в нашем с тобой воображении.