Тайна чаек. Тайна красного прилива - [6]

Дверь позади нее действительно открылась — тихо, очень тихо. Она медленно пошла по ковру, ожидая услышать за собой шаги. Почему дверь открылась так тихо? Почему не слышно было шагов?

Мать разговаривала с Сэмом. Тэфи, дойдя до дверей их комнаты, быстро повернулась и посмотрела назад. Она успела лишь краешком глаза заметить промелькнувшее смуглое личико. И дверь в конце коридора закрылась так же тихо, как и открылась.

Тэфи повернулась и задумчиво вошла в комнату, которую ей предстояло делить с матерью во время их пребывания в «Сансет хауз».

ГЛАВА 3 Крики чаек

— Входи, детка, — сказала миссис Сондерс, когда Сэм пошел за миссис Такерман. — Я рада, что они выделили для нас эту комнату. Посмотри ее как следует и отгадай, почему я рада.

Тэфи бросила последний взгляд в коридор, но дверь в дальнем конце по-прежнему представляла собой ничего не говорящую белую поверхность. Она плотно закрыла дверь их комнаты и повернулась, чтобы оглядеться вокруг. Обои на стенах были старинные — синие гирлянды переплетающихся васильков. Мебель тоже была старомодная, но изящная и очень подходившая к стилю этого дома.

Мать двигалась, открывала ящики, заглядывала в стенной шкаф. Распаковывать было нечего, так как Сэм еще не принес их чемоданы, но у матери был такой вид, словно она уже обживается в комнате.

— Видала? — спросила она, подходя к низенькому столику с громадным зеркалом над ним. — На этом коврике узор разделяется пополам как раз посередине. Это будет наша граница. Правая сторона — моя, левая — твоя. Посмотрим, чья сторона будет поддерживаться в большей чистоте.

Тэфи подобное соревнование нисколько не соблазняло. Она подозревала, что не выйдет из него победительницей. Она пыталась догадаться, почему мать так обрадовалась именно этой комнате.

— Ты бы хоть повернулась. Ты же даже не посмотрела еще вон в тот угол, — сказала миссис Сондерс.

Тэфи повернулась и радостно вскрикнула. Казалось, комната вдруг взяла да и протянулась в ею самой выбранном направлении, выдвинувшись вперед и образовав, в сущности, еще одну отдельную комнату со своим собственным потолком и окном. Потолок был наклонным, а окно находилось под самой крышей, открывая вид на другие покатые крыши помещений, составляющих часть гостиницы.

Из окна Тэфи видна была подъездная дорожка, ведущая к дому, и можно было смотреть поверх деревьев на склон холма, возвышавшегося вдали. Там тоже стояли дома, крыши которых виднелись сквозь листву. В комнате было еще два окна, но ни одно из них не было таким необыкновенным, как это.

— О, мама! — воскликнула Тэфи. — Пожалуйста, позволь мне занять эту часть комнаты! Здесь как раз поместятся столик и стул. Фактически это будет моя собственная комната!

— Об этом я и подумала, когда увидела, что нам оставили эту комнату, — сказала миссис Сондерс. — Однажды, когда я приехала сюда на побывку, тетя Марта поселила меня на все время моего пребывания здесь, и я до сих пор помню, что эта комната казалась мне какой-то особенной.

Почему-то странно было представлять себе маму двенадцатилетней девочкой, живущей в этой самой комнате. Странно, но приятно. Немножко походило на то, будто имеешь не только мать, но и сестру.

— Пожалуй, я спущусь вниз, — сказала миссис Сондерс. — Уже почти время ленча. Интересно, бьют ли еще в китайский гонг, когда сзывают постояльцев к столу?

Тэфи вышла вслед за матерью из комнаты. Торопливо идя по коридору, она обратила внимание на то, что все двери плотно закрыты, словно бы дом еще не проникся к ней доверием, не познакомился с ней достаточно близко, чтобы открыть ей свое сердце и вступить с ней в беседу. Ей пока что принадлежал лишь крошечный его кусочек — окно и угол комнаты. Но все-таки это было какое-то начало.

Она услыхала голоса и, перегнувшись через перила лестницы, посмотрела на этаж под ними. По лестнице поднималась, чтобы приветствовать ее мать, высокая, улыбающаяся, довольно красивая женщина.

— Я — Сара Такерман, — протягивая руку, сказала она. — Простите, что я не встретила вас у входа, когда вы приехали.

Тэфи нашла, что мать по-прежнему незримой Донны, несмотря на свою улыбку, выглядит слишком важно. Ее седые волосы были аккуратно причесаны. На ней было темно-синее платье с ослепительно белым кружевным воротником. «Интересно, — мелькнуло у Тэфи в голове, — что она подумала о маминых брюках».

— Я рада, что вы не больны, — сказала миссис Сондерс. — Сэм намекнул, что сегодня утром были какие-то трудности, и я опасалась…

Миссис Такерман перестала улыбаться, и лицо ее приняло озабоченное выражение.

— Опять Селесте померещились какие-то дурные предзнаменования. Когда это случается, мы почти ничего не можем с ней поделать. Она вдруг решила, что палец о палец не ударит в кухне, и мы не готовы к ленчу. Потому-то я и была занята и не знала о вашем прибытии. Мне кажется, ее расстроил ваш приезд.

Выходит, Селеста — повариха. «Но почему, — недоумевала Тэфи, — их приезд мог ее расстроить?!» Тут она заметила, что мать решительно распрямила плечи. Папа всегда говорил, что мама — «человек дела», вместо того чтобы тревожиться понапрасну, она «засучивает рукава и что-то делает». Было совершенно ясно, что и теперь, пробыв в «Сансет хауз» едва ли десять минут, она собиралась взяться за дело.