Тайна царя-отрока Петра II - [62]

В выражении лица княжны Долгорукой было что-то капризное, особенно в надменной гримасе и в холодном взгляде.

Когда я появилась в России, всё ещё было полно воспоминаний о Петре Великом. Ты интересовалась личностью русского царя, называла его героем с большой буквы и просила, чтобы я писала о нём всё, что слышала. Пётр отнюдь не выглядел тем варваром, каким его представляли в Европе. В молодые годы он воспылал страстью к дочери одного немца — Анне Моне и весьма усердно за ней ухаживал. В конце концов она уступила и стала его любовницей. В течение многих лет (кажется, лет 10) Пётр, уже даже будучи женат, постоянно ездил с ней на окраину Москвы, любил её с редкой нежностью, и многие говорили, что общение с ней облагораживало этого Героя. Ты слушаешь меня, тебе не скучно?.. Благодарю! Ах, сколь играючи обращаются с нами судьба и случай!

Однажды Пётр I поехал осматривать построенную им в море крепость. Его сопровождали иностранные министры. Когда они шли по мосткам, польский министр упал в воду и, представь себе, утонул, несмотря на все попытки спасти его. Когда вытащили тело, император приказал достать из его карманов бумаги и запечатать на виду у всех. Но тут из кармана выпал портрет. Пётр подобрал его. Каково же было его удивление, когда в том портрете узнал он свою возлюбленную! Царя охватил гнев, и он тотчас же приказал вскрыть те бумаги. В них оказалось несколько писем Анны Моне, адресованных покойному, причём с выражением самых горячих чувств. Пётр приказал доставить к нему неверную женщину. Она стала отрицать связь с поляком, тогда царь показал миниатюру с её портретом и письма, сообщил Анне о его смерти. Когда она услышала о гибели своего тайного любовника, то залилась горючими слезами. Гнев Петра был ужасен, казалось, он готов убить Анну. И вдруг… он заплакал. А потом сказал, что всё прощает… Подумай только: он её обожал, а она так обманывала его! Но он понимал, что приказать кого-то любить невозможно, нельзя завоевать сердечную склонность, и тогда он сказал ей: “Вас я ненавидеть не могу, а себя ненавижу за слабость. Но я заслужил бы совершенного презрения, если бы продолжал жить с вами. Поэтому уйдите с глаз моих, пока я ещё в силах сдержать свой гнев, иначе я за себя не отвечаю… — И добавил уже спокойно: — Вы никогда не будете нуждаться, но я не желаю вас больше видеть”.

Почему я рассказываю тебе эту историю? Мне кажется, что в ней есть что-то общее с историей Петра II. Юный император был совершенно неопытен в любовных делах. Не успев никого полюбить, он сделался игрушкой в чужих руках…

Так вот, я наблюдала Екатерину Долгорукую в салоне супруги министра. Она приезжала туда ненадолго и почему-то спешно удалилась. Остальные гости (в основном русские) стали играть в карты. Я вообще недоумевала, почему знатные люди так много времени тратят на игру, и размышляла о человеческих слабостях. У нас в Лондоне, особенно при королевском дворе, играли редко, а азартными играми совсем не увлекались, как это делали французы, итальянцы, русские.

Я заметила, что княжна Екатерина к картам относилась с пренебрежением, но дело было даже не в пренебрежении, а в том, что её занимало другое: сердце её было преисполнено нежной страстью, и уходила она неспроста: была безумно влюблена в офицера из свиты австрийского посланника — некоего Миллюзимо…

Как-то в Петергофе давали бал, и Екатерина танцевала с этим австрийцем. Боже мой, как цвело, как сияло её лицо! И вдруг переменилась, рассердилась и стала танцевать с Остерманом! Тот спросил её: отчего она бросила таланта, красавца и танцует с ним, стариком? “Ах, он провинился предо мною!” — капризно ответствовала она. В другой раз я от неё услышала: “Мой нрав очень трудный: когда я вижу солнце, я думаю, что его скоро закроет туча; когда вижу старое дерево — думаю, что оно может на меня упасть. Мне всего мало! И книг (а она много читала), и кавалеров, и власти…”

Такова она была, надменная Екатерина. На том же балу её пригласил юный император, и она вдруг стала так прижиматься к нему, что некоторым стало неловко глядеть на это… Куда подевалось кроткое выражение лица, которым она меня подкупила при первой встрече?»

Екатерина, эта роковая красавица, судя по воспоминаниям ссыльных, притягивала к себе ссоры и неприятности. Она требовала, чтобы к ней обращались «Ваше Величество». В дороге, когда солдаты потребовали, чтобы она сняла с руки перстень (царский!), она с вызовом бросила: «Только вместе с пальцем!» Когда прислали новых солдат и смазливого офицера, она повелевала им, как во времена Средневековья. Как тут не вспомнить балладу о красавице, которая сказала: «Коли меня, мой рыцарь верный, ты любишь так, как говоришь, ты мне перчатку возвратишь!» — и бросила перчатку в клетку со львами.

Однако, если тот офицер-рыцарь пытался перейти границу, красавица требовала защиты у братьев, и в результате возникали потасовки.

Однажды своенравная женщина услышала за спиной: «Это вторая невеста почившего в бозе императора Петра». Резко обернувшись, она крикнула: «Не вторая, а первая!»

Звали того почитателя княжны капитан Овцын, был он храбр и пригож собою. И в скором времени его забрали в экспедицию, к Витусу Берингу… По воле Бирона или благодаря его храбрости — неизвестно.