Тайна Царскосельского дворца - [3]

— А воля императрицы? А тот высокий пост, который ожидает вас в будущем?..

— Да разве я просила об этом? Разве мне нужны все эти призрачные парады и почеты?.. Мне счастье нужно, а не блеск! Счастье! Пойми ты это!.. А счастлива я могу быть только с ним!

Юлия повела плечами. Казалось, она не совсем доверяла прочности того счастья, которое могло ожидать принцессу подле избранника ее сердца, но не решалась прямо высказать свое сомнение. Притом же она понимала жизнь по-своему и, будучи эпикурейкой по натуре, признавала за аксиому известное выражение легкомысленной французской нации: «Courte, mais bonne»[1].

— Когда ты перечисляла сейчас своих истинных и преданных друзей, ты забыла назвать свою воспитательницу, мадам Адеркас! — укоризненно покачав головой, заметила Юлия принцессе.

— Моя дорогая Аделаида Францевна? О, да, ты права!.. Я должна была назвать ее имя наряду с твоим.

— Даже впереди моего!

— Да, почти впереди! Она так любит меня, так искренне предана мне…

— Она и твоей страсти к графу Морицу сочувствует!..

— Да, ей близка каждая моя радость, близко каждое мое горе!.. Она знает, как искренне я люблю графа…

— Но все-таки она не может не сознавать, что из этой любви в конце концов не выйдет ничего путного!

— И это говоришь ты, ты, Юлия Менгден, которая так часто и так всецело отдавалась впечатлению минуты, не рассуждая и не задумываясь о завтрашнем дне?

— Да, я, но не вы! Ваш сан… та будущность, которая ожидает вас…

— И которую я так охотно отдам за скромное семейное счастье подле любимого человека!..

«Да он-то удовольствуется ли этим скромным семейным счастьем?» — промелькнуло в уме Юлии, но громко она не высказала своего сомнения. Ей не хотелось отнимать у принцессы ее заветную мечту.

— Что бал, о котором так давно говорят, состоится? — спросила она, чтобы переменить разговор.

— Да, непременно!.. Тетушка не дальше как сегодня говорила, что до отъезда на дачу намерена дать большой бал.

— Вот хорошо!.. Страшно люблю летние балы… куда больше зимних! — оживилась хорошенькая Юлия. — Ну, и весь двор, конечно, будет приглашен?

— Разумеется! Тетушка и на интимных вечерах любит собирать много народа, а тут будет большой, настоящий бал! Я уже обещала второй экосез…

— Графу Морицу?..

— Да, ему!.. Первый я должна танцевать с этим противным принцем Антоном, а второй — мой, и я отдала его графу Линару!

— Который танцует несравненно лучше принца! — фамильярно подмигнула Юлия.

— Ну, это не трудно: принц так отвратительно пляшет вприскачку, что на него смотреть и смешно, и досадно!.. И родятся же на свет такие уроды! — с притворной грустью проговорила Анна Леопольдовна, видимо, возмущаясь полным отсутствием всяких достоинств в нареченном женихе.

— А каким образом узнает граф Линар, что второй экосез принадлежит ему? — спросила Юлия.

Принцесса замялась на минуту, а затем тихо произнесла:

— Я… я напишу ему об этом!

— А записку передаст баловница Адеркас? — грациозно погрозила Юлия своим тоненьким пальчиком.

Принцесса торопливо приложила палец к губам и взором указала ей вниз.

— Да разве через пол слышно? — удивилась та.

— Не знаю!.. Знаю только, что всякое слово подслушивают и передают! Здесь, во дворце, у каждой двери есть уши!..

— Да, — покачала головой Юлия, — в этом отношении ваш дворец куда хуже наших простых домов, и верь ты мне или не верь, а я отказалась бы от всех благ мира, чтобы только избавиться от этого шпионства и тех соглядатаев, которыми ты окружена!

— А мне разве легко среди всего этого ада? — вздохнула принцесса и прервала свою речь, услыхав легкий стук в двери. — Войдите! — нехотя крикнула она, недовольная несвоевременным посещением, помешавшим ей продолжать интересную беседу с подругой.

II ЗОРКОЕ ШПИОНСТВО

Досада, вызванная в принцессе неожиданным появлением непрошеной гостьи, была непродолжительна. Вошедшая была не кто иная, как воспитательница принцессы, госпожа Адеркас, а ей Анна Леопольдовна была всегда рада.

Спокойная, несколько гордая, но всегда равнодушно приветливая со всеми, с кем ее сталкивала судьба, Адеркас, умная и хитрая иностранка, не особенно долюбливала хорошенькую фрейлину Менгден, как будто слегка ревнуя ее к принцессе; но на этот раз, как и всегда, она очень дружелюбно поздоровалась с ней и только легким движением показала, что хотела бы остаться наедине со своей воспитанницей.

Юлия перехватила этот взгляд на лету и, поднявшись с места, прямо и открыто заявила:

— Ну, я пойду пока!.. Пришлите мне сказать, когда вы будете одни.

— Но вы нам нисколько не мешаете! — снисходительно заметила госпожа Адеркас.

Юлия ничего не ответила и, встав с места, удалилась с учтивым, но холодным поклоном.

— Вы напрасно так упорно отослали ее, моя дорогая! — ласково заметила принцесса, когда молодая фрейлина оставила комнату. — После вас мне никто так не близок и не дорог, как Юлия, и от нее у меня нет секретов.

— Я такой откровенности не одобряю и разделить ее не могу! Я именно пришла сюда, чтобы передать вам несколько слов, которых не сказала бы положительно ни при ком.

— Еще раз напрасно, мой добрый друг! Юлия знает все и так же искренне желает мне добра, как и вы!..