Тайна брига «Меркурий» - [12]

Имя Казарского было на устах у всей России. Еще вчера скромный морской офицер, не окончивший даже Морского корпуса, он в один день стал национальным героем. Подвиг «Меркурия» вдохновлял художников и поэтов. Лучшие баталисты страны Айвазовский и Чернецов описывали это событие масляными красками на многометровых холстяных полотнах. Известный поэт-партизан, герой Отечественной войны 1812 года Денис Давыдов посвятил ему возвышенные строки:

Мужайся! — Казарский, живой Леонид,

Ждет друга на новый пир славы…

О, будьте вы оба отечества щит,

Перун вековечной державы!

И гимны победы с ладей окриленных

Пусть искрами брызнут от струн вдохновенных!

Не отставала от России и Европа Французский сочинитель Сен-Томе откликнулся на победу брига одой «Меркурий».

Многим позднее, когда Казарского уже не было в живых, бывший начальник штаба Черноморского флота вице-адмирал В.И. Мелихов в статье в «Морском сборнике» за 1850 год «Описание действий Черноморского флота в продолжение войны с Турцией в 1828 и 1829 годах» написал: «Действия брига “Меркурий” представляют пример отваги, которому подобный едва ли сышется в летописях морских держав. Мы считаем излишним распространяться о подвиге Казарского, вполне и совершенно оцененном Государем Императором, как то можно видеть из Высочайшего повеления и указов, изложенных в главе 23 и 26 нашего повествования; мы считаем нужным заметить только одно обстоятельство, что нашлись люди, которые сомневались, чтобы действия брига происходили точно так, как они описаны в рапорте Казарского. Но мы и весь флот, видавший бриг через несколько часов после сражения, можем засвидетельствовать; что в донесении командира брига не было никакого преувеличения; знавшие хорошо покойного Казарского поручаются, что по своей скромности он скорее был способен умолчать о своих действиях, нежели преувеличивать их. Он вполне достоин памятника, воздвигнутого ему в Севастополе его сослуживцами, с соизволения Государя Императора».

А матросы Черноморского флота вечерами на баке уже давно распевали сочиненную ими незатейливую, но искреннюю песню о подвиге брига;

Наш красавец бриг «Меркурий» флот турецкий отразил

И могучей своей грудью Черно море переплыл.

Все готовы были дружно флаг родной наш отстоять

И Казарского-героя все приказы исполнять.

В море, встретившись с врагами, наш «Меркурий» не бежал —

Пред турецкими судами, как орел, наш бриг летал.

По волнам морским носился, словно сокол в небесах,

Черно море переходит на всех полных парусах.

Ах, меркурьевские братья, как мы счастливо пришли

И меркурьевское знамя в Севастополь принесли.

Мы тебя, рыцарь «Меркурий», будем вечно вспоминать.

В наших песнях и повсюду всегда будем вспоминать!

Подвиг брига «Меркурий» уже стал легендой, а его командир — народным героем. 4 июля 1829 года приказом главного командира Черноморского флота от 4 июля было объявлено: «В воздаяние блистательного подвига брига “Меркурий”, вышедшего победителем из беспримерного боя 14 мая, им выдержанного против двух турецких кораблей, Государь Император всемилостивеише пожаловать соизволил: командира капитан-лейтенанта Казарского в капитаны 2-го ранга, и сверх того кавалером ордена Св. Георгия 4-го класса; лейтенантов Сварятина и Новосильского, мичмана Притулова и поручика корпуса флотских штурманов Прокофьева следующими чинами, и первых орденами Св. Владимира 4-й степени, а Прокофьева, как предложившего мужественный совет взорвать бриг, орденом Св. Георгия 4-го класса. Всем нижним чинам знаки отличия Военного Ордена. Всем вообще, как офицерам, так и нижним чинам, в пожизненный пенсион двойной оклад жалованья по окладу, какой они получали до настоящего времени. Вместе с тем Его Императорское Величество соизволил отличить и сам бриг, пожалованием на оный Георгиевского флага. А дабы увековечить в роде сих офицеров памятью примерной их храбрости и мужественной решимости на очевидную погибель, Государь Император соизволил повелеть, чтобы пистолет, как оружие избранное ими для взорвания на воздух при невозможности продолжать оборону, был внесен в гербы их».

Отметим, что гербы офицеров «Меркурия» с пожалованными им пистолетами были внесены в десятую часть «Общего гербовника дворянских родов Всероссийской империи» и по списку расположены рядом. При этом анализ гербов говорит о том, что до знаменитого сражения «Меркурия» ни у одного из офицеров брига, кроме Казарского, не было настоящего фамильного герба, то есть все они принадлежали к далеко не родовитым дворянским семьям, возможно даже, к однодворцам.

Все пожалованные офицерам «Меркурия» гербы увенчаны дворянским шлемом с короной и тремя страусиными перьями. Сами гербы разделены на три части: верхнюю — синего (морского) цвета и нижние: левую — золотого и правую — серебряного цветов. Верхняя часть гербов у всех «меркурьевцев» одинакова — в синем поле изображен золотой пистолет, а под ним опрокинутая серебряная луна, символы готовности жертвовать жизнью во имя победы над врагом.

Изображения же на двух нижних полях гербов были разные в зависимости от должности их владельца. Так, у Казарского в нижнем левом золотом поле были изображены переплетенные между собой масленичная и лавровая ветви, а в правом серебряном — бриг «Меркурий» под всеми парусами. Изображение целиком всего брига подчеркивало, что этот герб принадлежит командиру судна. Помимо этого на гербе Казарского нашлось место и родовому знаку дворян Казарских: извивающемуся на красном поле ужу с яблоком во рту и дворянской короной на голове. У старшего офицера «Меркурия» лейтенанта Новосильского масленичная ветвь была помещена в правом золотом поле, а Андреевский флаг — в левом серебряном, что подчеркивало вторую по значимости должность на судне владельца герба У второго лейтенанта брига, лейтенанта Скарятина, соответственно, внизу были помещены масленичная ветвь и якорь. На гербе мичмана Притупова была изображена такая же масленичная ветвь славы, а вместо якоря — мачта с распущенными парусами. У штурмана Прокофьева в золотом поле был помещен дуб, а в правом серебряном — венок из лавровой и масленичной ветвей, обрамляющих морской компас. Помимо всех других наград тогда же Николай I назначил Казарского и флигель-адъютантом, то есть личным адъютантом для исполнения особо важных дел и имеющего прямой доступ к императору. Со стороны императора это было проявлением особого доверия. Тогда же была выбита и специальная памятная медаль в честь этого достославного события.