Тайна Бреши - [33]

Автобус пришел через две минуты, и, как только он уехал, Трэвис встал и засунул книгу комиксов в карман. Он пытался придумать, как ему поступить. Уард мог выйти из больницы через девять часов, но Трэвис не мог себе представить, как провести здесь еще тридцать минут.

Он двинулся в сторону котлована. Работы там продолжались. Из-за барьера доносились крики и стук отбойных молотков. И еще Трэвис узнал «Голливудские ночи» Боба Сигера, несущиеся из мощного магнитофона. Над котлованом горели яркие галогеновые лампы, соперничавшие с лучами заходящего солнца.

Запасным вариантом после мусорного бака для Трэвиса был сам котлован. Например, проскользнуть за барьер и где-нибудь спрятаться. Ему хватило бы три или четыре деревянных доски – поставить их возле фундамента северной части стены, и в темноте его никто не заметит. Не исключено, что он сумел бы выбрать место, откуда смог бы наблюдать за всеми четырьмя выходами.

Но он нигде не видел досок или чего-то подходящего; к тому же, пока рабочие оставались в котловане, появляться там не стоило.

Трэвис остановился в пятидесяти футах от бетонной ограды. «Голливудские ночи» закончились, магнитофон заиграл «То же самое»[21].

Чейз провел рукой по волосам. Сколько времени он сможет здесь находиться, прежде чем кто-нибудь позовет полицейского?

Эта мысль еще не успела до конца сформироваться, как появилась другая тень, которая легла параллельно его собственной на тротуар. За спиной у него послышались шаги, кто-то остановился и откашлялся.

Трэвис повернулся, ожидая увидеть полицейского.

Однако у него за спиной стоял мужчина за сорок, в цветной рубашке и брюках цвета хаки. Он выглядел смущенным.

– Послушай, – заговорил мужчина.

У него был такой тихий, мягкий голос, словно он обращался к заблудившемуся котенку. За его спиной никого не было, и ему пришлось пройти довольно большое расстояние от перекрестка.

Трэвис ничего не ответил, и мужчина подошел ближе. Теперь их разделяло десять футов.

– Ты выглядишь потерявшимся. Я не мог тебя не заметить. Я живу здесь неподалеку. – Он кивнул в сторону квартала, который начинался сразу за Бродвеем.

Трэвис покачал головой и взглянул на дорогу, ему не хотелось смотреть на нервное лицо мужчины.

– Я жду отца, – сказал он. – Со мной все в порядке.

Мужчина сделал еще шаг в его сторону.

– Непохоже, чтобы ты кого-то ждал. Я видел тебя на скамейке, теперь ты стоишь здесь… Как тебя найдет отец, если ты не сидишь на месте?

Голос все еще оставался тихим, но теперь Трэвис уловил в нем еще и возбуждение.

– Тебе негде сегодня ночевать?

Боже мой. Значит, существовало две проблемы, о которых он, Пэйдж и Бетани не подумали. Трэвис представил себе, как они будут хохотать, когда он им об этом расскажет.

Еще один шаг. Теперь мужчина уже мог к нему прикоснуться, а когда он заговорил, его голос понизился до шепота:

– Ничего не случится. Я хочу сказать, из того, чего ты не захочешь. Обещаю.

Трэвис продолжал смотреть вниз. Потом он поднял глаза – это был самый жесткий взгляд из всех, которым его научила тюрьма.

Мужчина отступил, словно его толкнули.

– Будет лучше, если ты отвалишь отсюда к дьяволу.

Мужчина кивнул и больше не произнес ни слова. Через секунду он уже быстрым шагом уходил по Монумент-стрит. Он успел отойти на тридцать ярдов, когда Трэвис вспомнил его слова: «Я не мог тебя не заметить. Я живу здесь неподалеку».

Чейз посмотрел на перекресток за Монумент-стрит и Бродвеем. Следующий квартал располагался к западу от больницы Джона Хопкинса, там находилась крытая парковка, занимавшая бо́льшую южную часть квартала. А на северной стояли многоквартирные дома.

Из каждого открывался отличный вид на все четыре выхода из больницы.

– Мистер! – крикнул Трэвис.

Глава 16

Мужчина сказал, что его зовут Гаррет. Он повел Трэвиса к себе в квартиру, на третий этаж, в четвертый дом к северу по Бродвею. Гаррет очень нервничал и уже не мог скрыть возбуждения. У него был высокий пронзительный смех, которым он прерывал почти каждую фразу.

Гаррет открыл дверь и подтолкнул Трэвиса в гостиную. Пахло там воском и макаронами. Однако Трэвис не обратил на это внимания. Он сразу устремился к эркеру, выходившему на Монумент-стрит. Через стеклянную панель слева, наклоненную под углом в сорок пять градусов, открывался превосходный вид на больницу. О таком он и мечтать не мог.

Конечно, придется потерять некоторое время. Пятнадцать секунд уйдет на то, чтобы выйти на улицу, и еще десять – добежать до перекрестка. Но это его вполне устраивало. Он знал, что сможет догнать Уарда, если тот выйдет из одного из ближайших выходов, а если появится с другой стороны от Большого Каньона, что ж, в таком случае проблемы будут при любом раскладе. Даже если бы Трэвис вел наблюдение из мусорного бака, расположенного напротив больницы, ему пришлось бы пробежать на север по Бродвею, чтобы обогнуть квартал. А эркер третьего этажа квартиры Гаррета был идеальным местом для наблюдения.

Трэвис окинул взглядом гостиную. На кофейном столике валялись журналы, банки пива и использованные бумажные тарелки. И еще он обратил внимание на три тяжелые кружки. Трэвис пересек комнату и остановился возле кофейного столика. Он услышал, как Гаррет встал у него за спиной и затаил дыхание.