Тайна Бреши - [31]

На «Импале» 1971 года, грязно-коричневого цвета, с проржавевшими нишами для колес Трэвис ездил множество раз – и даже в 1984 году она оставалась вполне надежной. Гаража у них не было, автомобиль стоял возле дома. Трэвис уселся за руль, подвинул сиденье вперед, и ему легко удалось достать ногой до педали газа.

Трэвис зашел в «Кей-март»[20] и купил там то, что ему требовалось: хлеб, чипсы, печенье, крекеры, ореховое масло и упаковку из двенадцати бутылок «Пепси». Все выглядело совершенно абсурдным в древних упаковках. Он также прихватил прозрачный пластиковый шланг и бак объемом в пять галлонов с разливочным желобом. Наконец добавил к своим покупкам вешалку и отвертку.

Сидевшая за кассой девушка с сомнением посмотрела на него.

Трэвис кивнул в сторону парковки:

– У мамы ужасно болят ноги.

Девушка пожала плечами и принялась вручную выбивать чеки.

Лишь на парковке четвертого ночного клуба Трэвис нашел то, что искал: пятилетний «Шевроле Шевелл», желто-зеленый с белой стрелой вдоль всего корпуса.

И главное: все стекла, в том числе и ветровое, были тонированными.

У него ушло тридцать секунд, чтобы вскрыть замок при помощи вешалки, и еще тридцать, чтобы отверткой включить зажигание и завести двигатель. Десять минут спустя он уже ехал на восток по I-94, стрелка спидометра замерла ровно на отметке 55 миль в час. Ночной воздух дул в приоткрытое окно и приятно холодил лицо.

Глава 15

Строительная площадка – Большой Каньон – как и сказала Бетани, перекрывала все улицу. Котлован уходил вниз на три этажа и тянулся от фундамента здания на одной стороне улицы до другой. Больница находилась на южной стороне, а длинная череда примыкавших друг к другу академических зданий – на северной. Вдоль котлована шли бетонные переносные барьеры с оранжевыми предупредительными знаками для тех, кто не признавал законов тяготения.

Движение по Монумент-стрит было перекрыто – от Бродвея на западе и Вулф-стрит на востоке. Из больницы и академических зданий периодически появлялись люди, но в остальном улица оставалась пустынной.

Трэвис понимал, что оставаться здесь, не вызывая подозрений, в особенности после наступления темноты, мальчику десяти лет будет трудно.

Шесть часов вечера воскресенья. Холодный воздух, несмотря на косые лучи солнца, которые пробивались сквозь кроны деревьев. Трэвис сидел на скамейке возле перекрестка Монумент-стрит и Бродвея, в западной части зоны строительства. Отсюда он мог следить за двумя ближайшими выходами из больницы, но вторая пара оставалась невидимой. Для этого он должен был находиться на двести футов ближе. К тому же там ему пришлось бы стоять, дальше скамеек не было.

Он уже начал привлекать внимание прохожих, хотя сидел на скамейке с книгой комиксов на коленях всего десять минут.

Всю субботу и воскресенье на него бросали любопытные взгляды. Очень скоро после рассвета в субботу Трэвис обнаружил, что тонированные стекла «Шевроле» не дают ему полной защиты. Во-первых, они автоматически привлекали внимание водителей соседних машин – им хотелось разглядеть, что внутри. Возможно, в ярких лучах солнца это им удавалось. Они что-то видели, быть может, его силуэт. Так или иначе, но в течение десяти минут два автомобиля, которые обгоняли его, притормаживали и ехали рядом целую милю, затем отставали и съезжали с автострады. Не приходилось сомневаться, что они направлялись к ближайшему телефону-автомату, чтобы позвонить по девять-один-один. В ответ Трэвис сам сворачивал в сторону и уходил на восток по местным дорогам на участке между Чикаго и Кливлендом. И только через час или два возвращался на автостраду. Он заехал в еще один «Кей-март», купил одеяло, чтобы оставаться невидимым на заднем сиденье, и проспал до наступления ночи.

В темноте все стало значительно проще. Даже закачивать бензин. Достаточно было найти большую парковку с несколькими машинами, стоящими у самого края, выбраться наружу между ними, а остальное и вовсе не представляло проблемы.

В Балтимор Трэвис приехал утром, через полчаса после рассвета. Он оставил машину на платной стоянке в трех кварталах западнее больницы – ближе места не нашлось – и дальше пошел пешком.

Бо́льшую часть дня Трэвису без особого труда удавалось избегать ненужного внимания. Фокус состоял в том, чтобы двигаться с четко определенной целью. Стоило ему остановиться хотя бы на минуту, на него начинали смотреть. Они видели мальчика, потом оглядывались по сторонам в поисках его родителей и, не обнаружив рядом взрослых, спрашивали, не потерялся ли он. Но если он двигался, никаких проблем не возникало. Трэвис сразу направился на Монумент-стрит, чтобы изучить больницу и котлован, а потом вошел в больницу через западный вход. Несмотря на то что схемы, найденные Бетани, указывали на противоположное, Трэвис надеялся, что внутри здания окажется проход, который позволит ему войти с одной стороны каньона, а выйти – с другой. И тогда он сможет заметить Уарда, выбравшего другой выход.

Трэвис сразу понял, что у него ничего не получится. Все северные выходы располагались в концах длинных отдельных крыльев здания, исходящих из центральной части комплекса, и, хотя здесь имелся коридор, идущий с востока на запад и связывавший оба крыла в глубине старого здания, идея о преследовании Уарда внутри больницы представлялась слишком рискованной. Трэвис легко мог представить, как Уард, медленно бредущий по коридору, прошел мимо персонала так, что его никто не остановил. Но десятилетний мальчишка, бегущий во всю прыть по больнице – это уже совсем другая история.