Тайна болезни и смерти Пушкина - [41]

Но мог ли он выбраться из долговой ямы и было ли положение столь безнадежным, чтобы он позволил себе отчаяться до такой степени, чтобы решиться на самоубийство?

Владимир Козаровецкий – известный журналист, стойкий популяризатор новаций, внесенных в пушкинистику А. Лацисом, решительно утверждает, что Пушкин решился на самоубийство совсем по другой причине: «Мистификация с «Коньком-Горбунком» показывает, что Пушкин был гораздо изобретательнее, чем мы можем себе это представить. По моим расчетам только за «Горбунка» Пушкин получил более 20 000 рублей – а ведь мы даже не знаем, сколько и каких было произведений, под которыми Пушкин тоже не поставил свою подпись. Как справедливо заметил А. Лацис, болдинская осень, скорее всего была не исключением, а правилом, и он был весьма плодовит. Кроме того, медленно, но верно налаживалось издание «Современника», что со временем дало бы постоянный доход. Если бы он смог уехать с семьей в деревню и писать, резко уменьшив светские расходы жены и свои и лишь наезжая для организации журнальных и газетных дел, денежную ситуацию можно было бы поправить. Нет, положение было не безнадежно, и если бы не упорное сопротивление и жены, и царя, которых такой отъезд Пушкиных из столицы не устраивал совершенно, дело можно было поправить и без дуэли».

В. Козаровецкий, кажется, не заметил, что он противоречит сам себе. Действительно, творческий потенциал великого поэта был еще велик, но для его реализации необходимо было всей семьей уехать в деревню и творить, творить, творить. Кстати, там не возникали бы постоянные искушения проигрывать за карточным столом те крохи от дохода, полученного за счет литературной деятельности, как это нередко происходило в столице. Но! В том-то и дело, что, как пишет В. Козаровецкий: «…положение было не безнадежно, и если бы не упорное сопротивление и жены, и црая…. и т. д.» (см. выше) сделать это было невозможно. Круг замыкается.

Другое дело, что многие критики упрекали Пушкина, что у него наступил творческий кризис, что он исписался, что, как поэт, он медленно, но верно умирает.

В письме С.Н. Карамзиной к ее брату Андрею из Царского Села от 24 июля 1836 года есть такие строки: «Вышел второй номер «Современника». Говорят, что он бледен и в нем нет ни одной строчки Пушкина (которого разбранил ужасно и справедливо Булгарин, как светило, в полдень угасшее. Тяжко сознавать, что какой-то Булгарин, стремясь излить свой яд на Пушкина, не может ничем более уязвить его, как говоря правду!)»[70].

Хотя Ф.В. Булгарин – издатель «Северной пчелы» и был «вечным оппонентом» А.С. Пушкина, но таких слов, о которых пишет С.Н. Карамзина («…светило, в полдень угасшее») он не писал, однако, нечто подобное все же было опубликовано в «Северной пчеле». Постоянный сотрудник «Северной пчелы» П.И. Юркевич, который с сожалением писал, что Пушкин, сделавшись журналистом, «погасил свои вдохновения»[71]. Вопрос только в том, что в этой фразе первично, а что вторично. Сам Пушкин в цитированном выше стихотворении: «Какие б чувства не таились…» – самокритично признавал, что «и в поэтический бокал // воды я много подмешал». То есть угасание своего «поэтического вдохновения» принудило его заняться журналистикой, литературной критикой, историческими изысканиями, политикой, наконец. Не вина в этом великого поэта, это его беда, а вот откуда эта беда пришла, ни один оппонент Пушкина понять был не в состоянии, да и пушкинисты всех поколений дружно играли и продолжают играть в молчанку.

Сожалея, что прошло уже «то незабвенное время нашей литературы, когда играла лира Пушкина, когда имя его вместе со сладостными песнями носилось по России из конца в конец и было у всякого на языке», П.И. Юркевич старался растолковать читателям, почему это могло произойти: «Но отчего муза поэта умолкла? Ужели поэтические дарования стареют так рано, отживают свой век так преждевременно? Ужели все прекрасное так непрочно на земле? Неужто талант поэта облетел так скоро, как листья весеннего цветка, вянет столько (sic) быстро, как вянут розы на щеках красавиц?». На эти вопросы Юркевич дает утвердительный ответ: «Видно, что так, потому что поэт умолк и сделался журналистом»; «поэт переменил золотую лиру свою на скрипучее, неумолкающее, труженическое перо журналиста; он отдал даром свою свободу… Мечты и вдохновенья свои он погасил срочными статьями и журнального полемикою; князь мысли стал рабом толпы; орел спустился с облаков для того, чтобы крылом своим ворочать тяжелые колеса мельницы». Причины же, вызвавшие эти печальные перемены, по мнению П. И. Юркевича, весьма неблаговидного свойства. Пушкин стал журналистом якобы для того только, «чтобы иметь удовольствие высказать несколько горьких укоров своим врагам, то есть людям, которые были не согласны с ним в литературных мнениях, которые требовали от дремлющего его таланта новых совершеннейших созданий, угрожая в противном случае свести с престола его значительность». В своих статьях П.И. Юркевич «снизошел» до того, что Пушкина надо бы пожалеть.

«Может быть, поэт опочил на лаврах слишком рано, и, вместо того чтобы отвечать нам новым поэтическим произведением, он выдает толстые тяжелые книжки сухого и скучного журнала, наполненного чужими статьями. Вместо звонких, сильных, прекрасных стихов его лучшего времени читаем его вялую, ленивую прозу, его горькие и печальные жалобы. Пожалейте поэта!»