Тайна Атлантиса - [21]

— В день, когда я пришел к тебе в камеру поговорить, кое-что произошло. В обитель привезли пойманных одержимых. На этот раз много, пятерых. Двух самок, совсем старика, и пару детенышей. Самки были очень плохи и явно слабы, а детеныши отощали. Обросшие, грязные, они едва походили на людей. Охотники говорили, что они выкапывают себе норы в земле и живут там, словно крысы. Настоятель приказал использовать этих одержимых вместо лошадей, он решил, пусть таскают телеги до тех пор, пока не умрут. Тогда на смену им поймают новых. Я наблюдал за тем, как охотники остановились во дворе, застопорили телегу с клеткой и стали выгонять из нее одержимых. Те скулили и визжали. Охотники не церемонились с ними, избивали хлыстами. Я хотел отвести глаза и уйти работать, но что-то против воли заставило смотреть. Взрослых особей охотники повели к нужникам, а детенышей — в зимний сад. Одержимые завыли громче. Самка тянула руки к одному из детенышей, а тот пытался вырваться из крепких объятий братьев. Их почти развели, когда детеныш, мальчишка, извернулся и выскользнул из захвата, и бросился в объятия матери. Тогда охотники принялись отдирать их друг от друга, не скупясь на тумаки и удары хлыста. Только после долгой борьбы им удалось их разнять. С самкой случилась истерика. Детеныш бился в припадке, кусался, сучил ногами. Тогда самку вырубили палкой по голове и потащили прочь со двора. Детеныша тоже увели. Стоявший рядом кузнец сказал тогда: «Одно слово — животные!» И ушел по делам.

Поль перевел дыхание и добавил:

— Этим детенышем был Черный муравей.

— Теперь понятно, почему он хотел прикончить тебя, — сказал Рик. — Он видел, как ты наблюдаешь и ничего не делаешь. Иногда бездействие хуже насилия. Я его понимаю. На его месте я поступил бы точно так же.

— Да, — согласился Поль. — Теперь понимаю.

— И в этом причина? Тебе стало жаль одержимых?

— В этом.

Рик решил не продолжать, закрыл глаза. Через некоторое время раздался тихий голос Поля:

— Сейчас рисование не приносит радости. Недавно я хотел изобразить воробья, пригревшегося на краю шахты. Рука не слушалась. Линии получались ломаными, черты неправильными. Вместо воробья вышла какая-то уродливая курица. Я выкинул уголь. И вот теперь у меня снова есть, чем рисовать…

Рик на миг проваливался в сон. Очнулся и предложил:

— Да. Поговорим об этом завтра.

— Тело болит, — пожаловался Поль. — Всего крутит.

— Терпи и молись своему Маусу. Вдруг поможет.

Рик отвернулся, спрятал в складки одежды отобранный серп, покрепче сжал бласт и заснул.

Утром он поднялся первым. Выбрался из землянки и осмотрелся. Землю вокруг припорошило снегом, чужих следов не видно. Небо затянуто плотными облаками, на западе занимается бледный рассвет.

Рик прислушался к ощущениям — в голове вроде ясно. Он сделал несколько энергичных махов руками, разминая задеревеневшие после сна на стылой земле мышцы, и принялся раздувать тлеющие в очаге угли, чтобы согреть немного воды. Когда подброшенная в очаг щепа занялась, Рик подхватил котелок и отправился набрать снега, а заодно взглянуть на окрестности. Спустя минуту он понял, что равнина насколько хватает глаз безжизненная, кругом лишь замерзшая земля и каменные валуны, присыпанные снегом с тенистой стороны. Пора возвращаться и снимать лагерь.

Но сделав пару шагов, замер и присел за валун, наблюдая за выбравшимся из палатки Полем. Проснувшийся спутник поежился, слепо таращась по сторонам, и начал протирать глаза ото сна. Потом неуверенно позвал:

— Рик?

Взгляд Поля скользил по местности, не замечая спрятавшегося Рика. Поль недоуменно топтался на месте, растирая плечи в тщетных попытках согреться.

Тишина. По равнине гулял морозный ветерок, таская поземку от камня к камню. Рик усмехнулся — вот глупый, присядь к очагу, согрейся, подбрось щепы в костер. Но Полю было не до того, он обошел вокруг землянки, заглянул внутрь и испуганно завертелся на месте. Потом все-таки догадался подбросить в костер дров, немного погрелся и снова обошел вокруг стоянки.

— Рик! — закричал он в отчаянии. — Рик, где ты?!

Снова тишина. Окончательно рассвело. Поль тихо выругался, вернулся к землянке и забрался внутрь. Рик покачал головой: ну и бестолочь.

Вскоре Поль вылез наружу и попытался свернуть растянутый над землянкой полог. Рику надоело наблюдать за этой возней. Он тихо подобрался к Полю и приставил к спине серп. Поль замер.

— Правило номер один, — объявил Рик. — Всегда будь начеку.

Поль резко обернулся, в глазах были радость и злость. Рик сунул ему в руки серп.

— На всякий случай, держи наготове. Давай помогу. — Он поставил котелок на огонь, перехватил край полотна и начал аккуратно сворачивать, чтобы уложить в сумку.

— Откуда ты появился? — просипел наконец Поль. — Тебя же нигде не было!

— Открыл бы глаза шире, увидел, — усмехнулся Рик. — Все это время я был здесь и смотрел на тебя в упор.

Они покончили с полотном, Поль пристроил серп за поясом и обиженно поджал губы.

— Однажды я шел по пустоши, — начал Рик. — И за мной увязались волки. Целая свора. Штук двенадцать зверей. Тощие, но было видно, матерые. Я шел по равнине, а они за мной. Они никуда не торопились, и не приближались, держали дистанцию. Они знали, что их время еще наступит. А я шел, и оглядывался, все ждал, что нападут. Так я прошел день, а когда настала ночь, вышел к опушке леса. Развел костер, прислонился спиной к дереву и следил за ними. Их глаза мерцали точками в темноте. И тогда я понял всю суть их дьявольского плана — они ждали, пока усну. Я сидел под деревом и смотрел в темноту, пока темнота сама не оказалась у меня в голове, и я не осознал, что лежу на боку. Я не стал делать резких движений. Просто открыл глаза. Прямо передо мной был вожак стаи, с его клыков капала слюна. Я смотрел смерти в глаза.