Тайна Адомаса Брунзы - [83]
С у д ь я (Будрису). Вам принадлежит последнее слово.
Б у д р и с (взволнованно, глухим голосом). Мне нечего сказать. Этот суд — мой суд с сыном… Как бы дело ни было решено — сына мне теперь никто не вернет…
С у д ь я. Объявляю решение суда.
П р и с т а в. Прошу встать!
С у д ь я. «Именем Литовской республики, 10 мая 1936 года.
Суд участка Юдрайчай, рассмотрев в открытом заседании уголовное дело по обвинению Йокубаса Будриса в мошенничестве, постановил: первое — признать Йокубаса Будриса виновным на основании статьи 611 пункт 3 Уголовного статута и осудить его за совершенное им преступление на пять суток домашнего ареста. Второе — удовлетворить иск потерпевшего и присудить в пользу Йонаса Кибартаса одну тысячу пятьсот литов и по шесть процентов годовых, со дня опротестования векселя, возложить выплату этой суммы на Йокубаса Будриса.
Стороны, не согласные с этим решением, могут в течение семи дней обжаловать его в Окружном суде».
К и б а р т а с (с места). А моя земля? Я хочу получить обратно свою землю.
С у д ь я (взглянув на Кибартаса). Следующим слушается дело Казимераса Петрайтиса.
К и б а р т а с (уходя). Вот суд! Второй раз меня ограбили!
З а н а в е с.
ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Декорации первого действия. К а р о л и с сидит за столом, накрытым к завтраку. Отпивает глоток кофе, подпирает руками голову, задумывается.
Входит Б у д р е н е с кофейником в руках.
Б у д р е н е. Принесла погорячей.
К а р о л и с (вставая). Спасибо, мама, больше не хочу…
Б у д р е н е. Ах, детка… Надо поесть.
К а р о л и с. Всю ночь глаз не сомкнул…
Б у д р е н е. С отцом после того не виделся?
К а р о л и с. Нет.
Б у д р е н е. Врозь поехали, врозь вернулись.
К а р о л и с. Так уж получилось.
Б у д р е н е. И он, как вернулся — молчит. Ни словечка не обронил… Все равно отцовское сердце — ничего не поделаешь.
К а р о л и с. Совсем по-другому представлял я это себе.
Б у д р е н е. Что, сынок? Суд? Не понимаю, как же все это вышло?
К а р о л и с. Ах, мама! Что-то не хочется мне говорить об этом.
Б у д р е н е. Будриса наказали, а земли Кибартасу не вернули?
К а р о л и с. Ну как тебе объяснить? Отца наказали за так называемое «мошенничество при даче денег в долг». А покупку земли на торгах суд признал законной. Такую покупку наши законы разрешают.
Б у д р е н е. Значит, обоим вышло плохо. Господи, господи… А Янулис, значит, свидетельствовал в пользу отца?..
К а р о л и с. Нет, он этого не сделал. Янулис честный человек.
Б у д р е н е. Господи, случится же такому: сын свидетельствует против отца… По ты ведь ничего не ел.
К а р о л и с. Не могу.
Входит Б у д р и с.
Б у д р и с. Оставь нас вдвоем.
Будрене уходит. Будрис долго молча смотрит на сына.
К а р о л и с. Если я могу…
Б у д р и с. Помолчи! (С холодным спокойствием.) Знаешь, сколько мой отец, умирая, оставил мне? Не очень много. Я хотел своему сыну оставить больше. Оставить поместье. Не стал ты агрономом — не надо. Не хотел заниматься хозяйством — ладно. Где бы ни витал ты в мечтах — все равно здесь твой родной дом, здесь твоя родина, Я хотел сделать так, чтобы она была у тебя большой и красивой.
Каролис делает шаг к отцу. Хочет что-то сказать.
Не подходи! (Снова спокойно.) Меня обвинили в мошенничестве. Но только ты, больше никто и не думает, что мне нужны были его гроши. Кто знает меня, тот понимает, что мне нужно. Земля! От тебя я требовал лишь одного: будь мне сыном. А ты? Ты не пожелал им быть. Ты выдал меня на позор и поношение. Ты, мой сын, предал меня. Ты, кого я до сего дня называл сыном.
К а р о л и с. Но, отец…
Б у д р и с. Молчи. Ты уже все сказал.
Пауза.
Я думал, у меня есть сын, на чью руку я смогу опереться, если силы мои станут иссякать, если я споткнусь. Я думал, у меня есть сын, который когда-нибудь скажет мне, что моя седая голова ему всего на свете дороже. Обман! Ложь! Нет у меня больше сына!..
К а р о л и с. Да, больше нет. И у меня нет больше отца. Я не сердился на вас, когда вы прогнали меня из дома… Постарался все забыть, потому что любил вас. Старался понять и оправдать, мне жаль было отцовских седин. Да, отец, жаль. А вам ничего не было жалко. Вы ничего не видели, ничего не понимали. И не хотели понимать. Вам бы только побольше земли, денег, богатства… Всеми правдами и неправдами приобретали вы наделы новоселов, сгоняли их с земли, лишали домов, захватывали их жалкое имущество, обрекали людей на нищету и бесправие. А сегодня вы говорите, что мечтали оставить мне большую и красивую родину?! Не могу я жить на земле, орошенной человеческими слезами. Вам она кажется прекрасной, а мне — отвратительна, страшна!
Б у д р и с. Так зачем же ты вернулся? Счеты со мной сводить?
К а р о л и с. Вернулся, потому что любил вас и мать. Но любил я и тех, кого вы так жестоко угнетаете, кого хотели заставить продать вам даже свою совесть. Правда, возвращаясь, я думал, что все у нас не так плохо, мне казалось, что я смогу найти какой-то выход, какой-то компромисс, что как-то искуплю вашу вину перед этими людьми. Теперь я убедился, что поправить ничего нельзя, что ни на какие компромиссы вы не согласитесь. А так жить нельзя. Вчера не только вы судились со мной, но и я с вами. И я понял, что отца мне никто не вернет. Я ухожу.
