Тайна аббата Соньера - [92]

Армия поклонников занимает место с двух сторон от кулис. Эмма переживает свой триумф и реагирует на улыбки, на легкие прикосновения, на рукопожатия. Ее поздравляют, ее окружают. Мужчины свидетельствуют ей свое почтение; под руку с ними женщины, которые приседают, показывая свои пышные груди и пытаясь безуспешно соперничать с певицей. Некоторые не осмеливаются к ней приблизиться, а их губы шепчут: «Вы самая великая, самая красивая, самая желанная…» Эмма принимает их мольбы и позволяет возносить себя до небес. Еще несколько шагов — и она окажется в безопасности в своей гримерной.

«Эмма! Ты царица наших ночей», — восклицает какой-то мужчина.

При упоминании этого имени Беранже берет себя в руки и кладет полотенце на место. Дверь открывается. Дива отталкивает всех льстецов и тотчас ее захлопывает. Однако они все еще хотят ее видеть, возобновляют попытки и пытаются неоднократно прорваться в гримерную. Это, кажется, никогда не закончится.

— Позднее… Позднее… Спасибо… Я не премину… Все эти цветы! Я засыпана ими доверху… Спасибо…

Наконец ей удается сдержать поток, и она стоит, прислонившись спиной к двери, ожидая с закрытыми глазами, пока шум удалится прочь. Постепенно спокойствие возвращается. Пытаясь отдышаться, она проводит рукой по своему влажному лбу, потом протягивает ее Беранже.

— Иди же поцелуй меня, — говорит она ему, в то время как он стоит неподвижно с негнущимся торсом, словно не желая измять свой вечерний костюм.

Он идет к ней и берет ее в свои объятия, но ощущает между ней и собой что-то вроде завесы, какую-то преграду Ему кажется, что у него нет цели. Для этой поездки в Париж у него не было другой цели, кроме Эммы, кроме чувств, которые его увлекли, и боязни этих чувств. Он не хочет верить в то, что на нем лежит печать другого предназначения, которое отличается от предназначения Эммы, и противится мысли, что их пути созданы для того, чтобы только пересечься, а не слиться в один единый путь. Однако между ними присутствует эта невидимая сила…

Теперь Эмма потягивается, словно кошка; получив поцелуй, она не ощущает в дальнейшем ничего другого, кроме нарастающей усталости. День ее был трудным. Она без спешки снимает свой сценический костюм.

— Я хотела бы быть далеко отсюда, — говорит она, смотря на него в зеркало. — Далеко, ты понимаешь? В каком-нибудь месте, недоступном для людей. Ты знаешь такое место?

У Беранже возникает желание взять ее за руку и увести ее за пределы города, к югу, в самое сердце заколдованной горы, рядом с Асмодеем.

— Может быть, — отвечает он, подавляя дрожь.

— Что касается меня, то я его нашла: оно похоже на замок.

— Тогда мы говорим не об одной и той же вещи.

— О какой вещи? — удивляется она, прекращая на миг расчесываться.

— Не думай об этом. У меня слишком буйная фантазия. Расскажи мне лучше о своем замке.

— Речь идет о замке одиннадцатого века, находящемся на возвышенном месте подобно орлиному гнезду в нескольких километрах от Мийо. Настоящее чудо. Я сразу влюбилась в него, как только увидела. Он находится в плачевном состоянии, но я сделаю из него одно из самых прекрасных украшений Прованса, если мои контракты принесут мне много денег.

Беранже обращает на нее долгий напряженный взгляд, в котором читается серьезность его мыслей. Впредь ничто не сможет больше заставить его отказаться от участия в осуществлении мечты этой женщины. Он делает несколько шагов вперед и кладет свои руки на обнаженные плечи Эммы.

— Что бы то ни было, я могу помочь тебе.

— Помочь мне?

— Да.

Эмма осторожно наблюдает за ним. Она кладет свою щетку для волос, и ее рука опускается на руку Беранже. Он берет ее руку и сжимает. Проходят долгие секунды, в течение которых он думает о золоте, спрятанном в цистерне. Это золото, которое он хранит на случай, если Сион по каким-либо причинам не выполнит договоренности. Он дарит его ей:

— У меня есть золото в достаточном количестве.

— Золото? Но…

— Не говори ничего. Я знаю: ты принадлежишь к Приорату Сиона. Я похитил его у вас; это что-то вроде аванса от тех средств, которые казначеи должны перечислить мне.

Эмма вздрагивает, и на ее щеках вдруг четко прорисовывается плотная сетка из кровяных сосудов. Она не знает, что ответить, и ее молчание говорит само за себя.

— Я сделал это ради тебя, — добавляет он.

Она ощущает, как чувство гнева нарастает в ней. И она любит этого безумца! К счастью, она находится здесь, чтобы спасти его.

— Ты подверг себя опасности. Если бы они узнали об этом, то не простили бы. Зачем тебе потребовалось сохранить это золото? Знаешь ли ты, что оно принадлежит одной династии?

Страдая по вине Беранже, Эмма стала серьезной. Ее голос звучит резко и взволнованно.

— Твоя порядочность давала тебе право стать самым близким из близких к тому, кто нас направляет… Я говорю не о Клоде, а о ком-то другом. Ты все ставишь под сомнение.

Тебе необходимо отделаться от этого золота, и я вижу только одно решение: отдать его Илье.

— Илье… Йезоло?

— Да.

— Но где он? Почему он не приехал в Ренн?

— Он много странствовал. Он был со мной в Америке. Нужно, чтобы ты немедленно с ним встретился.

— На улице Фобур-Сент-Антуан?