Тайна аббата Соньера - [15]

.

— Но я вовсе не этого хочу, — возражает Беранже.

— Что вы тогда хотите?

— Курицу…

Александрина безмерно удивлена. Курицу! Он кружит тут вот уже полчаса, словно заговорщик, для того чтобы объявить ей, в конце концов, что он хочет курицу! У него, должно быть, помутился рассудок из-за этих выборов.

— И, конечно же, вы хотите, чтобы я ее убила и ощипала.

— Да…

— Это будет вам стоить на один франк больше, и я оставлю себе печень.

— Запишите курицу вместе со всем остальным на мой счет.

— Потребуется изрядно времени. Вы можете идти домой, я вам ее принесу.

— Нет! — восклицает он. — Я предпочитаю подождать здесь в вашей компании, — добавляет он, пытаясь улыбнуться.

Она утвердительно кивает головой и выходит за птицей. Беранже вздыхает с облегчением. Он выигрывает время. Он надеется, что Мари сможет таким образом обсохнуть и снова одеться до его прихода.

Чуть позже курица ощипана, обожжена и выпотрошена, провизия положена в широкую корзину, дверь дома открыта. Беранже, наконец, прощается с Александриной, застывшей в откровенно враждебной позе. Лишь бы никого не повстречать. С таким грузом он бы вызвал подозрение. Он глядит направо и налево и пускается размеренным шагом по улочкам. Деревня кажется молчаливой и пустынной. Одна лишь беспорядочная свора собак шлепает по грязной луже, растянувшейся в форме полумесяца перед замком Отпуль. Чем больше он приближается к Мари, тем сильнее замедляет шаг и делает свой путь более извилистым. Он поднимает глаза к небу, но бегущие и растворяющиеся облака не приносят ему утешения.

Вот и его лачуга. Пройдя последние метры, которые отделяют его от входной двери, он глубоко вздыхает, словно утомленный восьмидесятилетний старик, и решается войти.

Шум закипающей воды в котелке, поставленном на огонь, — вот первое, что он слышит. Он вступает в темноту с опаской. Мари закрыла все ставни. Вдруг легкий голосок девушки доносится из соседней комнаты, где он расположил кровать и рабочий стол. Он собирается позвать ее, но горло не может произнести это имя. Он останавливается как вкопанный: перед очагом на веревке висит женская одежда.

Беранже отступает назад к порогу; глухое биение сердца отдается в висках. Ему кажется, что его голова превратилась в кузницу. Мари так близка и, возможно, обнажена. Он хочет уйти, но его держит сила, заставляющая остаться. Мелодичный голос Мари очаровывает его. Мысли затуманиваются, и взгляд переходит с развешанных нижних юбок к двери, за которой находится предмет его желания.

«Я не должен оставаться здесь… Святой Антоний, помоги мне! Дай мне силу не поддаться искушению…»

Его призыв лишен смысла. Слова и святые больше не действуют на его совесть. Он стоит, подобно статуе. Вдруг дверь комнаты раскрывается, и появляется Мари.

— Ну и долго же вы. Я думала, что вы уже больше никогда не вернетесь. Я прибрала в вашей комнате. Сразу видно, что вы живете один. Она была в плачевном состоянии.

Беранже думает, что ему мерещится. Он от этого роняет корзину. Мари завернута в простыню. Следуя за взглядом Беранже, она разражается смехом.

— Это все, что мне удалось найти, чтобы прикрыть свое тело. Она немного велика для меня.

Беранже сбит с толку. Он должен бы был почувствовать себя оскорбленным. Ему следовало бы заорать, выгнать ее. Вместо этого он как бы попустительствует ей, качая головой в знак согласия. Девушка поворачивается на месте. Она смеется. Ее голые ступни стучат по полу. Она приоткрывает свои ноги.

— Я вам нравлюсь такой? — бросает она ему.

Беранже не отвечает. Его глаза смотрят не мигая. Мари не сочла нужным укрыть верхнюю часть груди. Ее плоть кажется более розовой, более хрупкой через полы простыни. Мари прекращает кружиться, встает лицом к огню, наклоняется и свешивает вперед свои длинные волосы. В этом движении Беранже угадывает чуть больше округлость ее грудей. Неощутимо он приближается…

Как ни в чем не бывало, Мари разглаживает руками свои волосы, подставляя их огню в очаге. Священник совсем рядом с ней. Она подкарауливает его. Уверенная в себе. Уверенная в своем шарме, в своей юности. Она понимает, что он пытается разглядеть ее груди, вздувшиеся колечки вокруг сосков. Она подтягивает живот и изгибает плечи, широко приоткрывая свой импровизированный наряд. Рыжеватый свет пламени пробегает по ее соскам. Взгляд Беранже слега касается их кончиков.

Демон плоти толкает его. Беранже подчиняется, принимая его власть, даже если он будет проклят до конца своих дней.

«Пусть будет так!» — говорит он себе.

Ничто больше не мешает ему любоваться хрупким затылком, трепещущей золотистой плотью, чувственным чуть приоткрытым ртом; полными и влажными губами, которые его зовут, и карими золотистыми глазами, такими совершенно невинными.

Со своей стороны, Мари задерживает дыхание, и ее руки повисают вдоль тела. Дело сделано. Она знает, что это плохо, но зло доставляет столько удовольствия. А как устоять от зла, когда оно принимает облик такого красивого мужчины. Почему нужно бороться, когда сладострастные и горячие губы целуют вам уголки глаз и веки, потом теряются на вашей шее. Она чувствует, что ее сердце готово разорваться. Она хотела бы теперь ощутить эти губы на своих губах. В свою очередь, она легко прикасается своими губами к его лицу и направляет его робкую руку к своей груди. А эта рука, едва дрожащая, ласкает их округлости, легко надавливает на кончики.