Таймлесс. Изумрудная книга - [13]

— К сожалению, сейчас у нас нет времени. Но завтра продолжим, хорошо? — На лестнице я обернулась еще раз. — Ах, Джеймс! В 1782 году, в сентябре, как звали твоего любимого коня?

Два школьника, как раз передвигавшие стол с проектором в коридоре, остановились, и Лесли хихикнула, услышав, как каждый из них произнес: «Ты у меня спрашиваешь?»

— В прошлом году в сентябре? — спросил Джеймс. — Гектор, конечно. Он всегда будет моим любимым конем. Самый замечательный чалый, которого только можно себе представить.

— А какое твое самое любимое блюдо?

Школьники с проектором смотрели на меня, как на сумасшедшую. Джеймс тоже нахмурился.

— Что это за вопросы? В настоящий момент у меня вообще нет аппетита.

— Ну ладно, это терпит до завтра. До свидания, Джеймс.

— Меня зовут Финли, придурочная, — сказал один из перетаскивальщиков проектора. А другой ухмыльнулся и добавил: — А меня Адам. Но неважно! Я не настаиваю. Можешь звать меня Джеймсом.

Я проигнорировала обоих и взяла Лесли под руку.

— Клубника! — крикнул Джеймс нам вослед. — Клубнику я люблю больше всего.

— Что это было? — захотела узнать Лесли, когда мы спускались.

— Если я встречу Джеймса на балу, хочу предупредить его, чтобы он не заразился оспой, — объяснила я. — Ему как раз исполнился двадцать один год. Он слишком молод для смерти, ты так не думаешь?

— Я только спрашиваю себя, нужно ли вмешиваться в такие события, — сказала Лесли. — Ну ты в курсе: судьба, предназначение и все такое.

— Но по какой-то причине он же здесь остался как призрак. Может, это мое предназначение — помочь ему.

— Скажи-ка еще раз, зачем ты идешь на этот бал? — спросила Лесли.

Я пожала плечами.

— Якобы граф Сен-Жермен так распорядился в этих дурацких Хрониках. Чтобы лучше узнать меня или что-то в этом роде.

Лесли подняла брось.

— Или что-то в этом роде…

Я вздохнула.

— Как бы то ни было. Бал состоится в сентябре 1782 года, а Джеймс заболел только в 1783 году. Если мне удастся его предупредить, он мог бы, например, когда начнется эпидемия, поехать в деревню. Или хотя бы избегать этого лорда Как-его-там. Чего ты ухмыляешься?

— Ты собираешься ему сказать, что прибыла из будущего и знаешь, что он скоро заразится оспой? И в доказательство сообщишь ему имя его любимого коня?

— Э-э-э… ну я еще не до конца продумала план.

— Лучше сделай ему прививку, — сказала Лесли и открыла дверь, ведущую в школьный двор. — Но это будет, наверное, непросто.

— Да уж. Но что сейчас у нас просто? — сказала я и застонала. — О, черт!

Возле лимузина, который, как всегда, должен был меня отвезти в штаб-квартиру Хранителей, стояла Шарлотта. И это могло означать только одно: меня снова будут истязать менуэтами, приседаниями и осадой Гибралтара. Очень полезные знания для бала в 1782 году, как считают Хранители. Как ни странно, но сегодня меня это не слишком пугало. Наверное, потому что я с нетерпением ожидала, как пройдет встреча с Гидеоном.

Лесли сузила глаза:

— А что это за мужичок рядом с Шарлоттой? — Она показала на рыжего мистера Марли, адепта первого уровня, которого, кроме этого титула, характеризовало еще умение краснеть до ушей. Он стоял возле Шарлотты, втянув голову в плечи.

Я объяснила Лесли, кто это.

— Мне кажется, он боится Шарлотту, — добавила я, — но одновременно восхищается ею.

Шарлотта заметила нас и нетерпеливо махнула рукой.

— Во всяком случае, что касается цвета волос, они отлично подходят друг другу, — сказала Лесли и обняла меня. — Удачи тебе! Думай о том, о чем мы говорили. И будь осторожной. И, пожалуйста, сделай для меня фотографию этого мистера Джордано!

— Джордано, просто Джордано, будьте добры, — сказала я, говоря в нос, как мой наставник. — До вечера!

— Ах, Гвенни, еще кое-что! Не облегчай Гидеону задачу, хорошо?

— Ну наконец-то! — наехала на меня Шарлотта, когда я подошла к машине. — Мы ждем тебя уже целую вечность. Все уставились на нас.

— Как будто тебе это не нравится. Привет, мистер Марли. Как дела?

— Э-эм. Хорошо. Э-эм. А у вас?

Этого оказалось достаточно, чтобы мистер Марли покраснел. Мне было его жаль. У меня тоже была склонность заливаться румянцем, но у мистера Марли краснели не только щеки, но и уши и шея, которые принимали цвет спелых помидоров. Ужасно!

— Замечательно, — сказала я, хотя мне очень хотелось бы увидеть его лицо, если бы я ответила «дерьмово».

Он придержал для нас двери автомобиля, и Шарлотта изящно заняла место в салоне. Я упала на сиденье напротив. Машина поехала.

Шарлотта смотрела в окно, я пялилась в пустоту, прикидывая, как мне вести себя с Гидеоном: холодно и обиженно или подчеркнуто дружелюбно, но равнодушно. Я сердилась, что не обсудила этот вопрос с Лесли. Когда лимузин свернул на Стрэнд,[6] Шарлотта уже рассматривала не окрестности, а собственные ногти. Вдруг она перевела взгляд на меня, оглядела с ног до головы и спросила довольно агрессивно:

— С кем ты собираешься пойти на вечеринку Синтии?

Очевидно, ей хотелось поссориться. Как хорошо, что мы почти приехали. Лимузин как раз заехал на парковку.

— Я пока еще не решила, или с лягушонком Кермитом или со Шреком, если он будет свободен. А ты?

— Гидеон хотел пойти со мной, — сказала Шарлотта, напряженно вглядываясь в меня. Совершенно очевидно, что она ждала моей реакции.