Тайга - [5]

– Печень свиная-то? – громко прогундела она сразу как увидела Ефрема.

– Свиная, свиная, бабуль.. – тихо ответил он. – Пошли за угол, а то видишь, сосед вон, тоже хочет.

Бабка сразу всё поняла, закрыла свой рот и молча зашла за угол дома.

– Тебе ещё почки положил, вот, – протянул Ефрем ей черный пакет.

От счастья бабка начала благословлять Ефрема и кланяться ему в ноги за его щедрость и доброту.

– У тебя ж если будет ещё – больше не выкидывай! – строго пожурила его бабка на прощанье. – Если что, я на той улице живу, на Тимирязевской, дом двацпять. Спроси Ефимовну, меня там все знают!

Ефрем что-то сказал, отмахнулся от приставучей бабки и пошёл обратно домой.

– Никак свежину добрым людям раздаешь? – прищурился Аким и хитро, как-то подозрительно подмигнул Ефрему. Ефрем смутился, но виду не подал.

– В деревне на выходных был, свинью резали… – сочинял Ефрем на ходу. – Дал мне этого ливера кучу…

– Людям чужим, значит, раздаёшь, а со своим соседом поделиться западло, э? Мясо-то есть на продажу? Я бы вырезки у тебя взял, если со скидочкой предложишь, – снова подмигнул Аким.

– На продажу больше нет, – натянуто улыбнулся Ефрем.

– Эх, тыы… – весело протянул Аким, предлагая Ефрему прикурить. – Как жена поживает? Работу не нашла?

– Всё хорошо, – уже не знал, что ответить Ефрем, сделал вид, что не заметил протянутой ему пачки и прошёл мимо Акима в подъезд.

4

Акима такая холодность соседа несколько даже оскорбила. Он ещё долго стоял на крыльце дома и размышлял, что могло послужить поводом для такого пренебрежительного общения Ефрема и решил, что тот всё же вспомнил про одолженный когда-то Акимом спиннинг, который тот уже было записал в список своих вещей.

«Надо вернуть», – подумал Аким и почувствовал заочную горечь от утраты такой хорошей, пускай и не его собственной, вещи.

«Нет, наверное, он с женой поссорился. А я тут причём?» – снова возмутился Аким и поднялся в свою квартиру.

В квартире Акима царил болезненный полумрак, полупустота и затхлость запущенного жилища. Съехавшая четыре года назад от него жена – учительница начальных классов – вывезла половину своей мебели, оставив в маленькой двушке протёртый диван, советскую стенку-приданое и старый кухонный стол с двумя стульями, на который Аким позже поставил компьютер с пожелтевшим от времени пластиком корпуса.

В пустых стенах спаленки с обшарпанными обоями на полу стояла большая плошка с давно засохшим фикусом. По углам стопки ученических тетрадей и дидактических материалов жены, которые за годы успели обрасти толстым слоем пыли. Аким их не трогал и вообще старался не заходить в эту комнату, чтобы не столкнуться с былым болезненным прошлым. Выкинуть весь хлам и ненужные оставленные вещи жены у него никак не доходили руки, поэтому вся его немногочисленная одежда ютилась в стенке по соседству со старыми женскими халатами, туфлями, платьями, полотенчиками и сервизами, которые Аким не знал как применить, и решил тоже оставить на всякий случай.

Попытки найти новую спутницу в своей жизни он на время отложил – сейчас было лень кого-то намеренно искать и делать усилия над собой во благо другого человека, в необходимости которых он не сомневался. Наученный горьким опытом, он решил больше не сталкиваться с новыми скандалами, притеснениями и лишениями, с которыми он столкнулся в брачной жизни. Пока. Для этого ещё будет время – все эти смены гардеробов, пустая трата денег, может быть горы перелапаченной литературы по психологии отношений, и что там ещё любят женщины… А пока хотелось плыть по течению и наслаждаться отведенным временем так, как хотелось именно ему, безо всякого влияния посторонних людей. В то же время такой ход собственных мыслей Акима крайне возмущал, и он даже объяснял сам себе, что уже вышел из того возраста, когда ему была интересна романтика и химия новых чувств, а растрачивание своих сил на подобные вещи дело пустое и неблагодарное. В подобной борьбе с самим собой и летели тихие годы Акима.

Чтобы с головой не окунуться в грязное болото собственной прокрастинации и тоски, Аким предпочитал заниматься делами своих соседей и коллег по работе в сервисном центре.

В ночь убийства Аким вернулся с работы пьяным и уставшим – у его коллеги родился сын, и он счёл просто непозволительным невежеством не обмыть это дело с виновником торжества в ближайшем шинке.

Приполз домой он поздно, после чего завалился на диван, включил телевизор и уже очень скоро бороздил бескрайние просторы своих непостижимых алкогольных снов. Шум в соседней квартире ненадолго вывел его из глубокой спячки. Аким сначала не понимал, происходил этот шум в реальности или же звучал из динамиков телевизора. Впрочем, он давно уже привык к ссорам и скандалам соседей и не придавал им особого значения. Где-то в перерывах между сном и реальностью, тонкую грань между которыми Аким чувствовал с трудом, он услышал какой-то невнятный стук на лестничной площадке, и сначала не понял даже в чём дело, пока не постучали снова. В какой-то момент он даже всерьёз призадумался, что стучат действительно к нему. Даже если это действительно было так, то никому открывать посреди ночи он уж точно не собирался. Гостей он не ждал, всякие социальные и коммунальные службы не ходят по домам в столь поздний час, а значит, неизвестный стук в дверь можно было спокойно проигнорировать.