Тайга - [3]

— Ирррр, — тихо, почти шепотом, протянул он, но она услышала.

Подбежав к кровати, она почему-то схватилась руками за щеки, пылавшие ярким пламенем. Потом широко улыбнулась и положила горячую ладонь на его лоб.

— Слава Богу! — широко улыбнулась Ирина и продолжила скороговоркой. — Я думала, что сойду с ума, пока ты лежал без сознания, такой безжизненный, бледный, слабый.

Он хотел было улыбнуться, но вышла лишь кривая ухмылка. Вообще, ему казалось, что силы полностью оставили его. Он не мог пошевелить ни рукой, ни ногой.

— Меня парализовало!? — вдруг осенило Николая, и глаза его округлились от ужаса.

— Ну что ты, глупый, — поспешила успокоить его девушка. — Просто ты очень ослаб, истощен, поэтому тебе так тяжело двигаться и говорить. Совсем скоро ты придешь в норму, и все будет хорошо.

Звуки родного голоса, знакомый запах, исходивший от ее волос, успокаивали и убаюкивали. "Как же я устал, как устал", — подумал он и вновь провалился в тяжелое, вязкое небытие.

* * *

К началу мая сибирская Тайга уже полностью приоделась в зеленый наряд. Она больше всего любила именно этот цвет, ярко, даже отчаянно зеленый, который бывает только ранней весной: молодые листики еще не выгорели на солнце, не заматерели и не огрубели. Еще ей нравилась привычное весеннее оживление, когда птицы начинают ликовать, оглашать ее владения веселой трелью, чувствуя приближение долгожданного лета. Звери, в большинстве своем еще совсем сонные и вялые, лениво слоняются по лесу, не надоедая ей своей бессмысленной суетой. Проснулись и эти странные создания, сибирские берегини. Уставшие от долгой зимы, они носились по лесу, как ошалелые. То расплывались по тайге сизым облаком, то сгущались в расплывчатые силуэты, устраивая дикие пляски на берегу озера. Она уже начинала жалеть, что когда-то сама создала их, думала, что они будут беречь ее покой, веселить ее скучными зимними вечерами и урезонивать не в меру расшалившихся зверей. Но до нее им не было никакого дела, праздные, дурашливые существа. Зимой они становились невыносимо ленивыми и почти все время спали. Да и до зверюшек не было им никакого дела. Они их только дразнили и задирали, вовлекая лесных обитателей в свои дикие игры. Нет от них никакого толку, но нет и особого вреда. Ладно, пусть пока живут, пока…

* * *

Когда Николай вновь пришел в себя, за окном было темно. В палату пробивался лишь слабый свет из коридора. Он поднял руку и начал внимательно разглядывать свою ладонь. Пересчитал пальцы справа налево, наоборот, и искренне удивился, что все на месте. В правом виске пульсировала нетерпимая боль. Николай сморщился и с трудом перевернулся на левый бок. Сменив положение, он испытал настоящее блаженство.

"Интересно, сколько я так лежал? — подумал он. — Такое чувство, что спина просто онемела".

Сильная жажда не давала вновь заснуть и, собрав все силы, он сначала сел на кровати, а потом встал. Рядом, на больничной полке, стояла бутылка минеральной воды. Он попытался открутить крышку, но пальцы, то и дело соскальзывали, бутылка вырывалась из рук. Тяжело вздохнув, Николай пошел к раковине. Открыв кран, он припал к упругой струе. Прохладная вода вливала в него долгожданную влагу, а вместе с ней к нему возвращались силы, мысли становились более ясными и четкими.

Тяжело переступая с ноги на ногу, он направился в коридор. В больничном полумраке ему стало не по себе, но возвращаться в палату Николай не собирался. Он должен был узнать, что с ним произошло, и как он здесь оказался.

На посту никого не было, и он пошел дальше.

— Эй, больной, куда это вы направились? — услышал он возмущенный возглас за спиной и вздрогнул от неожиданности.

— Извините, — тихо выговорил он, разворачиваясь. К нему спешила молоденькая медсестричка, прижимая к груди электрочайник.

— Куда вас понесло, мужчина? Вы из какой палаты? Вам плохо? — обрушила она на Николая шквал вопросов.

— Не знаю, — пожал плечами Николай и поднял на нее мутный взгляд. — Ничего не знаю. Думал, что вы мне объясните.

— Я? — искренне удивилась девушка, смешно округлив и без того большие голубые глазки.

— Вы, — ответил Николай и тяжело вздохнул. — Но, как я понимаю, вы тоже не в курсе.

— Ааа, — девушка прижала ладонь к совсем детским пухленьким губкам и продолжила заговорщическим шепотом. — Вы, наверное, из тринадцатой палаты!?

— Наверное, — Николай тоже перешел на свистящий шепот.

— Вы знаете, я только сегодня с больничного вышла, грипповала, — так же шепотом пояснила девушка. — Меня сразу на ночное дежурство поставили. Юрий Петрович предупредил, что в тринадцатой палате у нас очень сложный случай лежит.

— Сложный случай — это я? — не сдержал улыбку Николай.

— Ну да, — потупила глазки девушка и резко покраснела. — Говорят, что вы неизвестно откуда взялись и что история с вами какая-то мутная произошла.

— Что за мутная история, если не секрет, конечно?

— Так никто не знает. Может, вы мне расскажите? — девушка подняла на него блестящие от любопытства глаза.

— Было бы что, — помрачнел Николай. — Я бы вам ни за что не отказал.

— Ой! — медсестра забавно подпрыгнула. — Вы же семь дней без сознания пролежали. Наверное, есть хотите. Пойдемте я вас чаем напою. Мама мне пирогов с собой наложила, с яблоками, с печенью. Вы какие больше любите, мясные или сладкие?