Тайга - [11]

— Васенька, налей мне, пожалуйста, кружечку чая, — ласково посмотрела Марина Юрьевна на мужа. — Думаю, это успокоит мои нервы.

— Ван момент, — шутливо ответил мужчина и подмигнул Ирине.

— Спокойно ночи, мама, — тяжело вздохнула девушка и, не дожидаясь ответа, которого так и не последовало, пошла к выходу.

Василий Геннадьевич наливал в кружку кипяток, когда Ира ласково погладила его по плечу.

— Ничего не поделаешь, дочь, — не оборачиваясь, обратился он к девушке. — Такая у нас мама. И именно такой мы ее любим, правда?

— Конечно, пап. Хотя иногда так хочется, чтобы она была хоть немного проще. Порой она просто невыносима и я даже не знаю как себя с ней вести.

— Дорогой, ты про меня забыл? — раздался раздраженный голос Марины Юрьевны.

— Бега, бегу, — засеменил мужчина в спальню, на ходу обращаясь к дочери. — Ириш, налей ка нам чайку. Через пять минут приду, посекретничаем с тобой маленько.

Девушка тут же сорвалась с табурета и, напевая себе под нос веселую детскую песенку, взялась за подготовку чайной церемонии. Как же Ирина любила "секретничать" с папой! В детстве, укрывшись от вездесущего маминого ока на тесной кухоньке или в детской, они могли часами рассказывать друг другу свои маленькие секреты, делиться проблемами или просто мечтать. Отец всегда с большим вниманием выслушивал Ирины советы и обещал обязательно им последовать. Наверное, с его стороны это была просто игра, но девочка верила в то, что ее мнение ему действительно дорого и чувствовала себя ужасно взрослой и умной. В ответ она делилась с отцом своим самым тайным, самым важным, тем, что больше никогда и никому бы не сказала. У нее всегда было много подруг и друзей, но самым главным ее товарищем всегда оставался любимый папа.

— Вот и я, — шумно потирая руки, подошел к столу отец. — Ты даже бутербродов наделала. Умничка — девочка!

— Как думаешь, гроза надолго? — Ира кивнула в строну родительской спальни.

— Настрой серьезный, — пожал плечами отец. — Про тебя не говорит ни слова, зато со мной просто шелковая. Да ты не переживай, позлится денек да успокоится.

— Не понимаю, почему она так на Колю взъелась…

— Против ее воли ты пошла. Мать такого не прощает. Если бы она на него указала — тогда другое дело. Ты же знаешь ее характер, тяжелый, как бронепоезд.

— И как мне быть? Я действительно его люблю, пап. Я не смогу без него жить, просто умру от тоски и все.

— Ну, помирать тебе еще рано. А с матерью мы разберемся, не переживай.

* * *

Всю ночь Ирину мучили кошмары. Она металась по кровати в холодном поту, пытаясь отыскать в непроглядной тьме родное Колино тепло. Осознав, что ночует у родителей, старалась успокоиться и уснуть. Поэтому утром она чувствовала себя ужасно разбитой, словно и не спала вовсе.

Выглянув в окно, она уткнулась взглядом в серый мокрый асфальт. Ранняя весна больше походила на позднюю осень. Деревья стояли скукожившись, печально опустив еще не успевшие до конца распуститься листики. Травка, еще вчера такая яркая и радостная, сегодня приобрела какие-то серые оттенки, понуро склонившись к земле. На небе не было ни одного просвета, и дождь лил непрекращающимся потоком.

— Надо Коленьке позвонить, — встрепенулась девушка, и лицо ее тут же окрасилось здоровым румянцем. Но только она схватила трубку мобильного, раздался мамин недовольный голос:

— В этом доме есть кто живой?

— Уже бегу, — прокричала Ира и заспешила в мамину комнату.

Марина Юрьевна расположилась на супружеском ложе с видом императрицы, восседавшей на троне, такая же неприступная и недосягаемая.

— Доброе утро, мама. Тебе что-нибудь принести? — робко обратилась к ней дочь.

В ответ последовала тишина. Ирина даже не удостоилась материнского взгляда.

— Мама, давай ты не будешь дуться. Ничего плохого я не сделала и тебе не за что на меня сердиться.

Ира присела на краешек кровати и попыталась заглянуть в лицо женщине, но та старательно отворачивалась к окну.

— Пожалуйста, посмотри на меня и скажи, наконец, чего ты добиваешься.

В ответ Марина Юрьевна громко всхлипнула и повернула к дочери страдальческое лицо, по которому одиноко скатывалась скудная слеза. Но этого было достаточно для того, чтобы Ирина почувствовала себя последней негодяйкой, которая довела родную мать до сердечного приступа и продолжает гнуть свою линию.

— Мамочка, любимая моя, не надо плакать, прошу тебя, — голос девушки задрожал, она еле сдерживала наворачивающиеся на глаза слезы. — Я все сделаю так, как хочешь ты. Обещаю. Только больше не плачь.

— Тогда оставь меня, — распорядилась Марина Юрьевны и царственным жестом указала дочери на дверь.

Ира послушно поплелась в коридор. Там она встретила отца, только что вышедшего из ванной.

— Доброе утро, доча, — весело заговорил он. — Как спалось, что снилось?

На этот раз Ирина не смогла сдержать слез и, поддавшись эмоциям, рассказала отцу о том, как встретила ее сегодня мама.

— Так, — задумчиво протянул Василий Геннадьевич. — Иди, Ириш, умойся да чайку попей, а я пока с нашей мадам поговорю.

— Хорошо, — в последний раз всхлипнула девушка и послушно направилась в ванную.

За двадцать пять лет совместной жизни Василий Геннадьевич хорошо изучил свою жену. Он всегда был уверен, что в ней умерла великая актриса. Огромный, фееричный талант потеряло человечество. Марина играла всегда и везде. Когда она была юной девушкой, такие трагедии ему разыгрывала! Драма — это ее любимый жанр, комедии давались ей тяжелее, но тоже неплохо. Своей игрой Марина могла обмануть любого, но только не его. Все ее ужимки и уловки он знал слишком хорошо. Конечно, иногда жена заигрывалась и пыталась запудрить ему мозги, но наткнувшись на его холодный насмешливый взгляд, тут же возвращалась со сцены в реальную жизнь.