Тайфун над пограничной заставой - [42]

— Заблудилась, — подтвердила Тоня.

— Это он в тебя стрелял?

— В меня. Я от него удрала, когда гейзер стал работать.

— Бедная ты моя...

— Очень нога болит...

Константинов ничего не сказал, легко поднял Тоню на руки и крепко поцеловал в губы.

— Не надо, Петя, — вяло отмахнулась она. — Я не люблю, когда это... несерьезно.

— А если серьезно? — он грустно посмотрел ей в глаза. — Если это очень серьезно, Тонечка, что тогда?

— Отпусти меня, я сама пойду.

— Глупенькая, тебе же больно... А мне — счастье... тебя нести.

— Как хочешь.

Она обняла его за шею, чтобы ему было удобнее, и он понес ее, осторожно находя ногой прочный камень, чтобы, не дай бог, не упасть с драгоценной ношей.

— Это, наверное, далеко, ты совсем измучишься, — сказала Тоня.

— Может быть, больше никогда в жизни мне не доведется быть так близко с тобой.

Она ничего не ответила и только вздохнула.

— Я словно чувствовал, где тебя искать, — сказал Константинов. — Как магнитом меня тянуло в эту сторону. Другие кто куда разошлись, а я сюда. Кричали, звали тебя. А я молча шел, знал, что и так тебя найду.

— Глупенький ты, товарищ Петя, — сказала Тоня ласково.

— Не глупенький, а совсем дурной. Вот взял и влюбился в чужую жену...

— Зачем ты мне это говоришь?

— А кому мне об этом сказать? Старшему лейтенанту?

— Когда к нашим будем подходить, ты меня отпустишь.

— Тебе так плохо у меня на руках?

— Нет, хорошо... Меня никто на руках не носил.

— Вот видишь!..

Идти Константинову было трудно. Правда, он знал эту долину, бывал в ней не раз и вскоре вышел на звериную тропу. Местом сбора полковник назначил крутую излучину теплого ручья, где караулили арестованного, который с наглым видом заявил, что это он стрелял по девке и, кажется, попал.

— У меня сердце тогда оборвалось, — сказал Константинов, — а старший лейтенант белым как мел сделался, мне его даже жалко стало. Он чуть нарушителя не убил, да опомнился, вверх выстрелил.

— Я ничего не слышала, наверно, задремала.

Они остановились передохнуть. Тоня попробовала ступить раненой ногой, но тихонько вскрикнула от острой боли и схватилась за плечо Константинова.

— Вот видишь, а говоришь, сама могу идти.

Можно было выстрелить три раза подряд и тем самым дать знать, что Тоню нашли, и тогда все побежали бы на звук выстрелов, но Константинов даже не снял из-за спины автомат.

— Уже скоро, — сказал он с сожалением в голосе.

Гейзер остался вдалеке, вокруг уже не было этого густого тумана, и Тоня увидела впереди расплывчатые силуэты людей.

— Дошли, — промолвил Константинов. Он остановился, нашел губами Тонино лицо и тихонько, словно прощаясь, поцеловал. Тоня слабо ответила ему.

— Какой ты хороший, Петя...

Первым заметил их Бочкарев и, не помня себя от страха, бросился навстречу. Он подумал, что Константинов несет ее мертвую.

— Всю в порядке, товарищ старший лейтенант, — с обычной ленцой в голосе отрапортовал Константинов. — Небольшая огнестрельная рана навылет в икре левой ноги. До свадьбы заживет.

Бочкарев выхватил из его рук Тоню, прижал к себе и понес дальше.

— Однако и напугали вы нас, Антонина Кирилловна! — сказал полковник. — Как же это вы заблудились?

Тоня пожала плечами. Бочкарев опустил ее на камень.

— Сама не знаю. Как только начал парить гейзер, я сразу запуталась, не знала, откуда пришла, куда возвращаться...

— Это бывает. Подполковник Кривоносов тут у нас камчатский ветеран, он так и предположил, что вы ориентировку потеряли.

Тоня облегченно вздохнула. Значит, никто не знает, не догадывается о том, что она натворила!

В нескольких шагах от полковника сидел пойманный преступник со связанными руками.

— А ты живучая! — сказал он. — Эх, разве в такой парной бане попадешь в цель?

— Молчать! — крикнул полковник, а Мирта, словно понимая человеческую речь, ощерилась, показывая клыки.

— По неписаному пограничному закону конвоировать нарушителя доверяют тому, кто его задержал, — сказал полковник и посмотрел на Тоню. — К сожалению, Антонина Кирилловна не может осуществить это свое право.

— Я? — искренне удивилась Тоня.

— Да, вы... Если бы он, — полковник кивнул в сторону задержанного, — не начал стрелять в вас и не израсходовал все патроны, мы бы еще долго его искали. Конечно, задержали бы, но... Сержант, дайте сигнал, что все в порядке.

Иванов поднял автомат и три раза выстрелил в воздух.

Из долины выбрались быстро. Тоня идти не могла, и ее вчетвером несли, уложив на плащ-палатку.

Последние несколько метров Тоня пропрыгала на здоровой ноге, держась за плечо мужа.

— Ну вот и нашлась пропажа! — приветствовал ее Кривоносов. — Однако вы не совсем в форме, Антонина Кирилловна? Ушиб? Рана?.. Все-таки рана... Давайте перебинтуем. — Он показал глазами на висевшую в вертолете аптечку.

— Не надо... Лучше дома, — ответила Тоня.

О том, что она нарушила приказ, удрала, подполковник умолчал.

Тоня была благодарна ему. Сейчас все эти люди казались ей очень близкими и очень хорошими. Мелькнула мысль — признаться, рассказать обо всем без утайки, — все же она поступила так из самых добрых побуждений, — но Тоня отказалась от этого намерения, решив не портить настроение ни себе, ни им.

Задержанного на всякий случай посадили подальше от выхода.