Тайфун - [45]

— Нет, — запротестовала она, но яркая краска, залившая лицо, выдала ее.

— Нет, ты ревнуешь! — ликующе воскликнул он с уверенностью, которая привела Джульетту в бешенство. Он встал и, прежде чем она успела остановить его, заключил ее в объятия, преодолев се сопротивление с необыкновенной легкостью.

— Мне очень нравится Сюзи — как родственница, — но ты единственная женщина, которую я хочу. И ты все еще хочешь меня.

Джульетта яростно затрясла головой, боясь, что ее голос дрогнет, если она заговорит.

— Не лги! — резко сказал Марк. — В таком случае, почему ты прилагаешь столько усилии, чтобы не дотрагиваться до меня?

— Мне противно, — пробормотала Джульетта.

— Действительно? — мягко спросил он. — В одну из памятных ночей ты сказала, что любишь меня. Сможешь ты, глядя мне в глаза, сказать, что все умерло?

Джульетта пробормотала, уставившись на свои ноги:

— Я не люблю тебя.

— Смотри на меня, — приказал он.

Она подняла на него рассерженное лицо. Его глаза были всего в нескольких сантиметрах от нее, столь же реальные, как и его голос. Тревожная неуверенность всколыхнула ее чувства.

— Я не… — начала она, но потом, опустив глаза и яростно оттолкнув его, качнулась на каблуках и воскликнула: — Да, я люблю тебя!

Она услышала сдавленный возглас триумфа; ей стало легче произнести последующие слова.

— Но это ничего не значит! — Она подняла на него глаза и увидела, как краска отлила от лица Марка и все ее тщательно продуманные слова пролетели мимо цели. — Я не хочу тебя больше никогда видеть! И это решено. Оставь меня! — закричала она, глотая слезы.

— Но почему? — требовательно спросил он, обнимая ее, пока она не прекратила сопеть на его плече.

Было так замечательно вновь оказаться в его объятьях, ямка на его шее как раз была на уровне ее лица, и она прижалась к ней щекой. На какой-то момент она позволила себе расслабиться, вдыхая терпкий аромат его духов, прислушиваясь к его успокаивающему биению сердца, наслаждаясь соприкосновением с мягкой шерстяной материей его пиджака. Марк не сделал попытки остановить ее, спокойно наблюдая за тем, как она отошла назад, чтобы опереться на подлокотник софы.

— Объяснишь ли ты, по крайней мере, почему? — наконец спросил он. — Это из-за тех слов, что я сказал по поводу твоей морали?

— Ни одной женщине не понравится, когда ее называют продажной, — наконец сказала Джульетта.

— Особенно когда она таковой не является! — сухо согласился он. — Но, дорогая, я был в ужасном отчаянии. Я прошел через события того ужасного дня, отказываясь верить, что ты можешь быть еще кем-то, кроме безупречной девушки, которую я люблю, но все было против тебя, все события. Я разрывался на части, я был уничтожен после того звонка Ричарда и обвинял тебя во всех смертных грехах. Когда любишь так сильно, как люблю я, то ненависть и обида от предательства так же сильны, как и любовь.

Джульетта кивнула, разделяя его чувства.

— Я знал многих женщин, Джульетта, но у меня были любовные романы со значительно меньшим их числом, чем говорят, и никто из них не произвел на меня такого впечатления, как ты!

Она подняла глаза, испуганная глубиной его голоса, и сказала невыразительно:

— Нам очень хорошо в постели, но нужно нечто гораздо большее, чем просто безрассудное физическое влечение, чтобы между нами установились хорошие отношения, а ни у тебя, ни у меня этого нет!

— Какого черта! — вскричал он. Его сверкающие глаза ни на секунду не упускали ее из вида, когда он продолжил. — Как это — нет?! Ты удовлетворяешь всем моим запросам, Джульетта. Даже если придет время, когда мы не будем столь привлекательны друг для друга физически — что, я искренне надеюсь, не случится еще много лет, — то ты все равно будешь единственной женщиной, которую я хотел бы иметь рядом! Безрассудная страсть умерла бы от этого грязного трюка Сэма Голдинга, но я продолжал любить тебя… — Джульетта затрясла головой, чтобы стряхнуть наваждение, но он нетерпеливо воскликнул. — Почему ты мне не веришь?

— Потому что не доверяю тебе! — резко бросила Джульетта, стойко сопротивляясь его настойчивости. Он непонимающе смотрел на нее, голос ее сорвался, и Марк наклонил голову, чтобы лучше понять ее. — Ты говорил, что любишь меня, и я верила каждому твоему слову. Но это была всего лишь уловка, чтобы я не позвонила Сэму Голдингу! — добавила она. — Теперь ты знаешь, как был не прав, как несправедливо обошелся со мной. Как я могу понять, искренни ли твои признания в любви или они порождены намерениями загладить вину? Я не смогу перенести еще одного предательства с твоей стороны, — прошептала она, — поэтому должна покончить со своими чувствами к тебе, и неважно, как это будет больно! — Она повернулась к нему спиной, опустив голову, и слезы закапали на софу, оставляя мокрые следы на обивке.

— О чем ты говоришь? — нетерпеливо сказал Марк. — Мои слова о том, что я люблю тебя, не имели никакого отношения к Сэму Голдингу.

— Пожалуйста, — попросила Джульетта дрогнувшим голосом, — не усугубляй положение! Я слышала твой разговор по телефону! Ты говорил Люси, что сам справишься с этим, но я не поняла тогда значения твоих слов. Ты ведь собирался меня соблазнить, чтобы я молчала некоторое время!