Тавро - [16]
«Да, да, была повесть этого типа в одном из номеров „Нового мира“… это было, кажется, в начале шестидесятых годов. Повесть была о лагерях. Все тогда искали, добывали, вырывали друг у друга этот номер…». Это было все, что смогла выжать его память. Тогда все говорили о лагерях. Поговорили, перестали, но что-то в людях осталось. Но что? Мальцев старался, но никак не мог вспомнить еще чего-нибудь о Солженицыне, о повести…
Пальцы тронули его плечо. Мальцев обернулся, так и не успев представить себе существо, увиденное им через мгновенье. Перед ним стояла крепкая девушка. Короткие толстоватые ноги давили пол, верхняя часть тела была почти мужской. Русая коса, длинная, сползала с плеча по полной руке к жестким пальцам. Лицо было милым, темноватые глаза — невыразительными.
— Я вижу, вы со мной уже познакомились.
У нее не было ни иностранного, ни советского произношения. Язык был для нее родным, но ему не хватало родины.
В Мальцеве протерла глаза ирония:
— Простите, я вас опередил?
Девушка белозубо рассмеялась:
— Какие вы обидчивые все. Меня зовут Таней. Только что звонила графиня Толщева. Мария Николаевна сказала, что вы у нас будете, рассказала о вас, описала вас, попросила позаботиться о вас. Нравится вам здесь? Как книги? Знаете этих писателей, поэтов?
Мальцев немедленно соврал:
— Да, да.
— А Солженицына читали? «Архипелаг ГУЛаг?»
— Нет еще. Это о лагерях?
— Да. Так, значит, не читали. Как я вам завидую!
Эта девица говорила о книге о лагерях с легкостью. Дитя! Это короткое размышление не изменило доброго выражения его глаз. Таня ему нравилась.
— Скажите, сколько они стоят, эти книги?
— От сорока до шестидесяти франков.
Мальцев поперхнулся.
— Что?! Так дорого? Вы что, рехнулись? Книга — 60 франков! Да на эти деньги можно в ресторан пойти, рубашку купить, три дня прожить. Где ж такое видано, чтоб книги столько стоили…
— Во Франции.
Мальцев немедленно запустил в нее подозрительный взгляд. Нет, не издевается, говорит вполне серьезно. А-а-а, не по душе ей, наверное, Франция. Может, она левая… Интересно.
Таня просто и мило взяла его за руку, сказала, что он, небось, голоден, устал. Она же знает, что ему негде ночевать. У нее вечером собираются друзья и наверняка у одного из парней-друзей найдется для Мальцева кровать и твердая подушка.
— Почему твердая?
Таня не смутилась:
— Я уверена, что вы из людей, не любящих мягкое, перинное, что ли. Лицо у вас такое.
Мальцев тяжело вздохнул: «Книжное обилие отвратительно влияет на простые души. Да, ладно, лишь бы она не заговорила о Джойсе». Сказал:
— Ну раз лицо…
У Тани был автомобиль. И хотя машина была консервной банкой — казалось, можно проткнуть корпус кулаком, — Святослав почувствовал невольное уважение к человеку, обладающему такой крупной личной собственностью. В Союзе он к обладателям автомобилей испытывал либо презрение, либо ненависть. Презрение, потому что автомобилем мог обладать в принципе только заведомо нечестный человек; ненависть, потому что эту собственность могла дать человеку только власть. В честно накопленные деньги Мальцев — впрочем, как и все его друзья и знакомые — не верил.
Уважение к девушке было приятным — в нем сидела благородная зависть.
Святослав Мальцев ожидал чего угодно, но не такой квартиры: на стенах висели балалайки, коврики с вышитыми на них сценками из дореволюционной деревенской жизни, деревянные тарелки, ложки, лубочные картинки, на полу изящно извивались дорожки, под потолком висели образа, иконки… было и Распятие на одной из стен.
«Будто хочет всем доказать, что она русская».
— Заходи, заходи. Выпьешь рюмочку за знакомство? Скоро друзья придут. Садись.
«Выпьешь рюмочку, скоро друзья придут»… кто же теперь так говорит? Выпьешь, надо говорить, да не спрашивать, а восклицать, либо утверждать. Наши придут, познакомлю… скоро придут… вот придут! Эта девчонка говорит, как из словаря слова тащит.
Таня подала Святославу водки в серебряной стопочке, тот попросту подавился… не выдержал:
— Простите, а стакана у вас нет?
— Есть. Только ты тыкай меня, а? Так ведь проще, не правда ли?
— Правда ли.
Святослав незаметно обалдевал. Очумел он вконец, когда квартирка наполнилась до краев песнями хора Советской армии. «Путь далек у нас с тобою» — бил по балалайкам, иконам, лупил молоточками по черепу.
— Слушай, умоляю, поставь все, что угодно, цыганщину, Песню о Роланде», но избавь меня от этого. Я три года в армии пел эту дурацкую песню, всю жизнь ее слушал… иногда боялся в уборной спустить воду… — дерну — вдруг заговорит Хрущев, Брежнев или запоют они свой «Путь далек». У нас домохозяйки боятся утюг врубить — вдруг оттуда пропаганда слух выест, а ты магнитофоны для этой гадости покупаешь.
— Это не пропаганда, а хорошая душевная песня. Русская песня.
Таня была явно обижена, уязвлена в своих лучших чувствах.
Мальцев взглянул на нее исподлобья, но в Тане жила-выпирала искренность, красивая, несмотря на глупость, и он промолчал. «Будучи в гостях, нужно пить и есть, а не оскорблять хозяев. А то, чего доброго, — добавил мысленно Мальцев, — подумают эти русские французы, что мы все — сплошные варвары». Он улыбнулся:
Владимир Рыбаков — русский писатель.Родился во Франции в городе Але (Alès) в семье коммунистов-интеллигентов. Отец — поляк, мать — русская. В 1956 вместе с родителями репатриировался в СССР. В 1964 поступил на исторический факультет Черновицкого университета, в 1966 исключён и призван в армию. Служил на советско-китайской границе. После демобилизации в 1969 работал грузчиком, сварщиком, слесарем.В 1972 вернулся во Францию. Работал в газете «Русская мысль», где печатались его статьи. Печатался также в журналах «Грани», «Континент», «Время и мы», «Эхо».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книгу вошли небольшие рассказы и сказки в жанре магического реализма. Мистика, тайны, странные существа и говорящие животные, а также смерть, которая не конец, а начало — все это вы найдете здесь.
Строгая школьная дисциплина, райский остров в постапокалиптическом мире, представления о жизни после смерти, поезд, способный доставить вас в любую точку мира за считанные секунды, вполне безобидный с виду отбеливатель, сборник рассказов теряющей популярность писательницы — на самом деле всё это совсем не то, чем кажется на первый взгляд…
Книга Тимура Бикбулатова «Opus marginum» содержит тексты, дефинируемые как «метафорический нарратив». «Все, что натекстовано в этой сумбурной брошюрке, писалось кусками, рывками, без помарок и обдумывания. На пресс-конференциях в правительстве и научных библиотеках, в алкогольных притонах и наркоклиниках, на художественных вернисажах и в ночных вагонах электричек. Это не сборник и не альбом, это стенограмма стенаний без шумоподавления и корректуры. Чтобы было, чтобы не забыть, не потерять…».
В жизни шестнадцатилетнего Лео Борлока не было ничего интересного, пока он не встретил в школьной столовой новенькую. Девчонка оказалась со странностями. Она называет себя Старгерл, носит причудливые наряды, играет на гавайской гитаре, смеется, когда никто не шутит, танцует без музыки и повсюду таскает в сумке ручную крысу. Лео оказался в безвыходной ситуации – эта необычная девчонка перевернет с ног на голову его ничем не примечательную жизнь и создаст кучу проблем. Конечно же, он не собирался с ней дружить.
У Иззи О`Нилл нет родителей, дорогой одежды, денег на колледж… Зато есть любимая бабушка, двое лучших друзей и непревзойденное чувство юмора. Что еще нужно для счастья? Стать сценаристом! Отправляя свою работу на конкурс молодых писателей, Иззи даже не догадывается, что в скором времени одноклассники превратят ее жизнь в плохое шоу из-за откровенных фотографий, которые сначала разлетятся по школе, а потом и по всей стране. Иззи не сдается: юмор выручает и здесь. Но с каждым днем ситуация усугубляется.
В пустыне ветер своим дыханием создает барханы и дюны из песка, которые за год продвигаются на несколько метров. Остановить их может только дождь. Там, где его влага орошает поверхность, начинает пробиваться на свет растительность, замедляя губительное продвижение песка. Человека по жизни ведет судьба, вера и Любовь, толкая его, то сильно, то бережно, в спину, в плечи, в лицо… Остановить этот извилистый путь под силу только времени… Все события в истории повторяются, и у каждой цивилизации есть свой круг жизни, у которого есть свое начало и свой конец.