Таун Даун - [27]

* * *

Это следует хорошенько обдумать. Я и пытаюсь! Только Джудит не дает. Нервная, психованная лесбиянка, которая на вечеринке Армии Освобождения – они даже продавали на нее билеты… публично! – толкает спич о том, какие квебекуа особенные. Обычно квебекуа всем недовольны. Погодой, англичанами сраными, американцами недоношенными, приезжими зачуханными. Но эта пошла дальше всех. Тема ее спича – французы. Даже они, видите ли, недостаточно любят квебекцев! Вокруг собралась куча молодых людей лет сорока, в шортах, с бородами. Такая мода! А Джудит – так ее, кажется, кличут – знай болтает себе, словно древнегреческий оратор в амфитеатре. К счастью, она не в тоге! Посмотреть есть на что! Но поскольку девка – воинствующая феминистка и лесбиянка, смотрю на нее с опаской. Скольжу взглядом. Не больше! Заметит, подаст в суд. А там и до казни недалеко! Надо отвлечься от задницы Джудит. Это тяжело. Чертовка хороша. Вместо задницы у нее – свежие сдобные булки, посыпанные корицей, под ними – аппетитные круассанчики-ляжки, и на всем этом – две большущие титьки, увенчанные короной в виде головки Мерилин Монро. Она и есть Мерилин Монро! Просто зовут ее в этот раз Джудит Ласаньер, росту в ней метр восемьдесят, она журналистка какого-то из местных изданий и не снимается в кино, а борется за права лесбиянок и животных в частности и квебекцев в общем. А в частности – их произношения. Сучка, видите ли, побывала в Париже, где ее не так приняли! Не так… Посидела бы она со мной сутки в той камере, куда всех вновь прибывших на постоянное место жительства суют, мрачно думаю. Серые потолки… хмурые рожи сотрудников иммиграционной службы… допрос… Очередной допрос… Вся жизнь русского – допросы. Моя уж точно – бесконечный допрос. Проверка двести раз проверенных документов. Где их только не проверяли, мои документы! Мусолили пограничники в Мюнхене, пролистывали таможенники в Австрии, подозрительно изучали полицейские Будапешта, совали в карман – а меня в пот бросало – легавые Румынии и Германии. Где я только не бродяжничал под видом скитальца от литературы! И всегда документы мои были в полном порядке. По очень простой причине. Я никого не убил. Да, вот так! И паспорт свой я не подделывал, и вообще с законом у меня трений никаких нет, если не считать регулярной клеветы и оскорбительных расовых и половых высказываний, а также порнографии, столь присущих моим книгам. Если верить критикам. Я им верю! Я в восторге от порнографии, особенно заниматься. Думаю, когда-нибудь разбогатею и куплю камеру, штатив, найму оператора… Конечно, женщину! Будем снимать секс, трах, совокупления. Ползать гусеницами друг по другу. Найму сто актрис, справлюсь со всеми сам. Но это позже. А пока я прозябаю тут, в Монреале, и вынужден слушать сетования идиотки с почасовой оплатой 45 долларов о том, что ее, видите ли, французы за провинциалку держат. Милая, так ты и есть провинциалка! Хочется взять ее за волосы, шмякнуть об стену и объяснить это на повышенных желательно тонах. Они ведь здесь собеседника не слышат. Только себя. И эта, Джудит, особенно. Не так ее приняли в Париже… Меня в Монреале еще хуже приняли! Мрачный коридор, известка, запахи… Прям как в концлагере. Проходите, не задерживайтесь. В помещении с искусственным светом десятка три людей в форме ничего не делают. Плюют в потолок. Целые фразы наплевали! Fuck you, например. Еще что-то… Я не очень понимал квебекское произношение тогда. И сейчас его плохо понимаю. И никто его понять не в состоянии! А тогда… Посадили на железные стулья. Ждали несколько часов. Периодически подзывали к стойке, отвечать на вопросы. Опять и снова вопросы. Кто, откуда, почему, зачем, сколько с собой денег. Как будто вы не знаете! Но нервничать не имело смысла. Нужно отвечать… проявлять терпение. Как с душевнобольными или с детьми. Что касается моих детей, то, конечно, на них всем было насрать. У них от ожидания – и после 10-часового перелета – случилась истерика, плакали. Но роботы в форме срали на это. А сейчас какая-то поблядушка разразилась целой погребальной речью из-за того, что ей, видите ли, в аэропорту Парижа пограничник подмигнул и над акцентом ее подшутил. Так в чем проблема? Он есть! Акцент у квебекуа – как у белорусов. Много «ц». Они вообще похожи, размышляю мрачно. Провинциалы, любители картошки… Джудит сверкает ляжкой, остановилась как раз напротив меня. Тут я понимаю, что она для меня старается. Наверняка слава о приглашенном госте идет. Специалист по сепаратизму! Смотрю на Джудит внимательно, начинаю прислушиваться…

* * *

…Я-то знаю, что могла бы вас не перегружать подробностями этой ужасной встречи. Тем более что речь идет о родственном нам народе… Но отсутствие вдохновляющих меня новостей и недавний визит в Париж, да еще и вечерок там, посвященный юмору франкофонов… Все это не оставляет мне шансов! Я должна поговорить с вами об этом, друзья мои, обсудить. Тем более речь идет о независимости. Квебеке. Пора понять, что мы не младший брат засранцев этих, французов. Мы уже отдельная, особая нация. Осталось только, чтобы весь мир это понял… и французы в первую очередь! Представляете ли, едва я ступаю на землю Франции, – особенно громко взвизгивает сучка, я от испуга свой коктейль едва на штаны не роняю, отчего прихожу в ярость, это ведь последние мои приличные штаны… – как таможенник начинает надо мной издеваться! Джудит в ярости, негодовании. Она, видите ли, ко всему была готова – к сексизму, к издевательствам над вегетарианцами, над ее сексуальной ориентацией… Но над акцентом?! И от кого она слышит эти издевки! От таможенника. Наследник Руссо! Да ему по роду службы положено слышать сотни акцентов в день. И он, видите ли, издевается! Спрашивает для начала, по какому поводу сучка прилетела во Францию. Недовольно так… Я киваю задумчиво. Я бы на его месте тоже не очень радовался гостье. Да на кой хер она нужна во Франции?! Вечно озлобленные феминистки-людоедки, страшные, как les sept péchés capiteaux