Татьяна Пельтцер. Главная бабушка Советского Союза - [71]

И возникли они не сразу. До своего нашумевшего скандального запрещения спектакль прошел около сорока раз. И причина запрета крылась не в самом спектакле, а в непримиримых противоречиях, или если выражаться точнее – в стойкой взаимной неприязни между министром культуры Екатериной Фурцевой и секретарем Московского горкома партии Аллой Шапошниковой, которая курировала столичную культуру. Немного ранее Фурцева помогла театру «Современник» и его главному режиссеру Олегу Ефремову выпустить спектакль «Большевики» по пьесе Михаила Шатрова. Горком же партии считал «Большевиков» идеологически неверной постановкой. Шапошникова повсюду – и с трибун, и в кулуарах – начала критиковать Фурцеву за якобы допущенную ею крупную ошибку. Фурцева решила отыграться на какой-нибудь постановке, одобренной горкомом. «Доходное место» показалось ей самым удачным вариантом. Фурцева неожиданно, без предупреждения (что само по себе уже было тревожным знаком) посетила спектакль и, просмотрев первое действие, устроила в антракте выволочку руководству театра. «Доходное место» сняли с репертуара. Позже спектакль все же вернулся, но это случилось много позже.

Третью постановку Захарова – абсурдистскую комедию Аркадия Арканова и Григория Горина «Банкет» – запретили, поскольку она не понравилась другому министру, на сей раз министру финансов Василию Гарбузову. Где логика? Где разум? Какое отношение может иметь министр финансов к театру? Но тем не менее «Банкет» был похоронен навсегда. «Разумеется, расставаться с «Банкетом» было не так тягостно, – писал в своих воспоминаниях Захаров, – потому что там не было замечательных актерских работ А. А. Миронова, А. Д. Папанова, Г. П. Менглета, Т. И. Пельтцер и других великолепных мастеров, составлявших гордость тогдашнего Театра сатиры, и, конечно, не было того уровня режиссерского вдохновения, что посетило меня в 1967 году»[90].

По злой иронии судьбы следующая постановка Захарова – сценическая версия фадеевского «Разгрома», которую он, продолжая работать в Театре сатиры, поставил в Академическом театре имени Маяковского, вызывала недовольство уже не у министра культуры СССР Екатерины Фурцевой, а у секретаря Московского горкома партии Аллы Шапошниковой. Хрен редьки не слаще. Претензий было много, начиная с того, что командир революционного отряда носит еврейскую фамилию Левинсон, и заканчивая самим фактом разгрома отряда (так по первоисточнику). Захарова Шапошникова назвала «вредоносным и диссиденствующим режиссером». По сути дела, то был приговор и на режиссерской деятельности после трех запретов подряд можно было ставить крест.

Захарова спасла вдова Фадеева, актриса МХАТа Ангелина Степанова. Будучи вдовой классика советской литературы, она сумела дозвониться до главного идеолога страны, всемогущего секретаря ЦК КПСС Михаила Суслова, который считался «серым кардиналом» при Генеральном секретаре Леониде Брежневе. Услышав, что московский горком партии собирается запретить спектакль по Фадееву, Суслов пообещал разобраться. Он пришел на спектакль, досмотрел его до конца и поаплодировал. Днем позже «Правда» опубликовала хвалебную статью о Захарове. Расположение Суслова стало чем-то вроде охранной грамоты, выданной Захарову. К нему больше не придирались, а в 1973 году вызвали на бюро горкома партии и назначили художественным руководителем Театра имени Ленинского комсомола.

К тому времени отношения между Захаровым и Плучеком стали, мягко выражаясь, напряженными, и Захаров уже не раз подумывал о том, куда бы ему уйти. Между учителем и учеником рано или поздно возникают определенные противоречия, трения, конфликты (слов для характеристики этого явления существует несколько, но не в словах суть). Рано или поздно ученик дорастает до уровня учителя, а то и перерастает его и начинает разговаривать с ним на равных. Разумеется, учителю это не нравится. Трудно свыкнуться с тем, что человек, когда-то жадно ловивший каждое твое слово и соглашавшийся со всем, что ты скажешь, вдруг осмеливается противоречить тебе и даже спорить! В искусстве эти противоречия усугубляются или, скорее, обостряются особенностями процесса. В искусстве нет единого шаблона или канона, все зависит от восприятия и прочих индивидуальных факторов… Настал день и у режиссера Марка Захарова – начались трения с главным режиссером Валентином Плучеком.

С одной стороны, Захаров ушел из простых режиссеров в главные – стал художественным руководителем Театра имени Ленинского комсомола. С другой стороны, он ушел из известного, процветающего, популярного театра в театр, который находился в состоянии глубокого упадка. С момента ухода талантливого Анатолия Эфроса, отстраненного от руководства театром «как не обеспечившего правильного направления в формировании репертуара» (цитата из приказа Управления культуры Исполкома Моссовета), прошло шесть лет. Следом за Эфросом, один за другим, ушли все «звезды». Театр скатывался в пропасть, и в кулуарах уже начали поговаривать о его закрытии. Может, и собирались, да как-то все рука не поднималась закрыть Московский ордена Красного Знамени театр имени Ленинского комсомола, выросший из Театра рабочей молодежи и ведущий свою историю аж с 1927 года.