Татьяна - [8]

Увиденное перебило абсолютно все мои мысли и повергло в шок. Секунд пять я стоял в ступоре, не шевелясь и не слыша ничего, из того, что происходит вокруг.

– Покиньте помещение! Я сказал, покиньте помещение! – отдергивая меня за плечо настаивал сотрудник полиции.

Его слова привели меня в чувства и мысли снова встали на свои места. Я сразу же вспомнил то, зачем вбежал в эту комнату. Ни секунды не медля, я сорвал со стены этот портрет и выбежал из комнаты. Никита сидел на том же месте.

– Кому ты отдал коробку? – запыхаясь спросил его я.

Он поднял на меня глаза, и я понял, что никогда не видел его в таком ужасном виде. Мешки под глазами, впалые щеки, проблеск седины на волосах…

– Какую коробку? – переспросил он.

– Не тяни! С инструментами.

– Что за бред ты несешь? При чем тут вообще коробка? Ты видел, что с Марком случилось??

– Ник, я спрашивал у Марка, он сказал, что ты мог ее кому-то отдать. Ответь, кому ты отдал ее? Руки Марка изрезаны ножом из той коробки!

– Да никому я не отдавал ее!!! Я ее даже не видел! – ответил он, снова берясь руками за голову.

Продолжать разговор было бессмысленно, нужно было идти дальше. Выйдя из общежития, я сразу же направился к ближайшим контейнерам с мусором, которые стояли в двадцати метрах от ворот. На выходе, мимо меня прошли двое врачей, в руках у них были носилки. Они двинулись в общежитие. Я ускорил шаг и через 2 минуты уже стоял возле контейнеров с мусором. Достав спички из внутреннего кармана, я стал жечь этот портрет, одновременно с этим читая молитву. Я жег его с неописуемой ненавистью и страхом… Он горел не так, как горит обычная бумага (превращаясь в пепел) – его гарь смолой капала на землю отдаваясь жуткой болью в моей голове. Но я выдержал ее. Оставшийся клочок догорел в моей руке и последние капли пали на землю, образовав под моими ногами лужу черной, вязкой жижи. Постояв с минуту, я двинулся в сторону общежития. Суета не утихала, ото всюду были слышны разговоры людей:

– Да, я своими глазами видела это.

– Наверно с девушкой были проблемы

– Нас теперь наверняка закроют…

– Зачем было так зверски убивать себя?

– Мне кажется, что он просто захотел привлечь к себе внимание.

– Ало, мам, у нас тут такое…

«Глупые, глупые люди» – подумал я и прислонившись к воротам закурил сигарету. Тем временем двери общежития распахнулись и из них вышла свита врачей, которых сопровождали охранники. Мимо меня, на носилках, провезли закрытое, в черном мешке тело. Это было тело моего приятеля. С трудом стоя на ногах, я смотрел, как носилки загружают в машину, как вместе с ними в нее влезают все врачи, как захлопывают ее дверцы, заводят мотор и уезжают. Я смотрел на то, как она уезжает, а вместе с ней уезжает моя прежняя жизнь. Я провожал ее взглядом до тех пор, пока она не скрылась за поворотом, а как только она исчезла, я понял: «Теперь все, кардинально изменится».

Глава 4

Конец?

Прошло две недели…

Пробегусь вкратце. После того, как машина скорой помощи скрылась за поворотом, толпа начала расходиться. Меня и Никиту отвезли в участок и продержали там двое суток. Они пытались выяснить причастны ли мы к гибели Марка. Сидя в камере, я допустил самую грубую ошибку…

Я искренне верил, что Марк не мог сделать этого с собой, но Никита был убежден в обратном и потеря близкого друга, очень сильно отразилась на его жизни. Он стал замкнут и мне порой казалось, что он погиб тогда, вместе с Марком. Что-то умерло в нем в тот вечер и это «что-то» – желание жить. Мне было больно смотреть на то, как человек при жизни ставит на себе крест. Не знаю, по слабодушию ли, или же из жалости к человеку, я принял решение рассказать ему все, что знаю сам. Условие было одно – эта тайна, должна была умереть вместе с нами.

Он не поверил мне. Посчитал идиотом и больше мы об этом не говорили, но тем временем пока я был на допросе, он остался один в камере, наедине со своими мыслями. Следующим на допрос вызвали его, там и свершились мои худшие опасения. Он рассказал им все…

Меня вызвали вновь для того, чтобы выяснить правдивость его показаний… Разумеется я все отрицал. Я прекрасно знал, чем грозят такие показания. К сожалению, эта участь теперь была уготована Никите. Вечером я вышел с участка, полной грудью вдохнув запах свободы с мыслью о том, что все позади. Но вышел я один. За мистического рода показания, Никиту признали невменяемым и отправили в психиатрическую лечебницу.

Университет и общежитие при нем, временно закрыли, а значит мне нужно было срочно найти новое жилье. Так как я был слишком далеко от родного города, родители перечислили мне немного денег на временное проживание. Первое время я жил в мотеле, затем перебрался в съемную квартиру неподалеку от университета. Через неделю и университет, и общежитие, снова заработали. Но в общежитие возвращаться я не собирался, поэтому решил остаться в квартире, к тому же я почти обжил ее. Придя на занятия после недельного перерыва, я понял, что даже мои одногруппники прознали о ситуации в общежитии (никто из них не жил в нем). На протяжении недели я не мог избавиться от допросов и сожалений с их стороны.