Тарзан в Пеллюсидаре - [40]
— Но нас трое, — удивился Тарзан. — Чего же нам бояться?
— Ты еще не сталкивался с ними и не знаешь, что это за твари. Их очень трудно убить, и от них невозможно отделаться, пока они живы. У типдаров очень маленький мозг. Иногда мы разрезали им череп и со-всем не находили там мозгов. А безмозглая тварь ничего не боится и ничего не понимает. Ну как можно иметь дело с существом, которое не боится смерти, потому что не знает, что это такое? Боли типдары тоже практически не ощущают. Если его ранить, он только свирепеет. Мы можем попытаться его убить, но лучше, если бы здесь росло какое-нибудь дерево.
— А почему ты так уверен, что он на нас нападет? — спросил Тарзан.
— Он летит прямо на нас и просто не сможет не заметить. А если уж типдар кого-то заметил, он непременно нападет.
— А ты раньше сражался с типдаром? — спросил Тоара человек-обезьяна.
— Да, но только если поблизости не было ни пещеры, ни дерева. Горцы Зорама — смелые воины, но мы не стыдимся признаться, что боимся типдаров.
— Но если тебе приходилось убивать их прежде, почему ты думаешь, что мы не сможем прикончить этого? — не отставал Тарзан.
— Может быть нам и удастся это сделать, — с сомнением проговорил Тоар, — но дело в том, что я никогда не встречался с типдаром в одиночку. Рядом всегда были мои соплеменники. У одинокого охотника почти нет шансов уцелеть в такой схватке. Даже если нас было много, ни одна битва с типдаром еще не обходилась без убитых и раненых.
— Летит! — прервал их Тар-гаш, указывая на небо.
— Летит, — согласился Тоар, поудобнее перехватывая свое копье.
До ушей Тарзана донесся звук, напомнивший ему спуск пара через паровозный клапан.
— Он нас заметил, — прокомментировал Тоар. Тарзан положил копье на землю, достал из колчана сразу несколько стрел и наложил одну из них на тетиву лука. Тар-гаш пару раз взмахнул над головой дубиной и угрожающе зарычал. Над ними появилась летающая рептилия и закружилась в воздухе, время от времени издавая громкое сердитое шипение. Все трое настороженно ждали, слегка пригнувшись к земле и держа оружие наготове.
Неожиданно, безо всякого предупреждения, типдар сложил крылья и камнем упал прямо на маленькую группу людей. Тарзан выпустил стрелу, глубоко вонзившуюся в грудь птеранодону и вызвавшую у того крик боли и ярости, а вслед за первой стрелой еще три подряд. Типдар явно не ожидал столь «теплого» приема. Он взмыл вверх и с шипением закружил над головами отважной троицы. А потом случилось неожиданное. Птеранодон ринулся прочь, словно решив отказаться от добычи, но вдруг изменил направление полета и со страшной скоростью спикировал прямо на спину Тарзана. Все это случилось так быстро, что никто и пошевелиться не успел. Тарзан только почувствовал, как в бока ему вонзаются острые когти, а в следующий момент он уже летел в воздухе, куда-то уносимый крылатой тварью. Тар-гаш замахнулся дубиной, а Тоар изготовился метнуть копье, но ни один из них не осмелился пустить в ход оружие из опасения попасть в своего товарища. Они вынуждены были стоять на месте в пассивном бездействии, провожая печальными взглядами своего друга, уносимого типдаром за только что пройденный ими перевал.
Они стояли и молча смотрели вслед, пока типдар со своей ношей не скрылся из виду. Потом Тар-гаш повернулся к Тоару.
— Тарзан мертв, — сказал сагот.
Тоар печально кивнул. Не говоря больше ни слова, Тар-гаш отвернулся и начал спускаться по тропе в долину, из которой все трое поднялись незадолго до этого. Распалась единственная связь между двумя представителями извечно враждующих племен, и Тар-гаш возвращался домой, к кочующим в тропических лесах стаям своих сородичей. Тоар проводил его взглядом, потом пожал плечами и возобновил свой путь в Зорам.
Пока птеранодон нес свою жертву над горными вершинами и пустынными гранитными склонами, Тарзан старался вести себя смирно и не дергаться. Он знал, что пытаться освободиться от когтей ящера в воздухе означало бы для него верную смерть, и решил положиться на судьбу и подождать дальнейшего развития событий. Сейчас главным для него было сохранить ясное сознание и беречь силы для предстоящей схватки, когда они окажутся на твердой земле. Он боялся только, что тип-дары убивают свою добычу, подобно некоторым видам хищных птиц, сбрасывая ее с высоты на камни, и горячо надеялся, что такой способ им не свойственен.
Наблюдая за раскинувшейся внизу панорамой, Тарзан прикинул, что типдар унес его уже миль за двадцать от места нападения. Миновав обрывистый склон, птеранодон стал кругами спускаться на вершину гранитного утеса. На его плоской макушке Тарзан заметил гнездо с довольно крупными детенышами типдара. Они шипели и разевали пасти в предвкушении свежего мяса, принесенного одним из родителей. Гнездо ютилось на площадке всего в несколько квадратных ярдов, и добраться до него по отвесным стенам утеса было бы нелегким делом даже для опытного скалолаза. Именно эта площадка должна была волей судьбы стать ареной борьбы не на жизнь, а на смерть между человеком-обезьяной и летающей рептилией мезозойской эры.
Стараясь не делать резких движений и не привлекать внимания типдара, Тарзан осторожно достал из ножен свой охотничий нож. Так же осторожно и медленно он переместил свою левую руку и схватился за ногу птеранодона чуть выше когтей. Ящер тем временем спускался все ниже к гнезду. Маленькие птеранодончики буквально заходились от крика, чувствуя скорую кормежку. Свисающие вниз ноги человека-обезьяны несколько раз чудом не попали в полные мелких острых зубов пасти этих исчадий ада. Дальше ждать было нельзя. Тщательно примерившись, Тарзан нанес удар снизу вверх в подбрюшину типдару, распоров ему живот до самой грудины. Это был продуманный и выверенный выпад, ведь от результата этого единственного удара зависела жизнь человека-обезьяны. Огромный птеранодон испустил пронзительный вопль, еще в воздухе по массивному телу прошла судорога, и он тяжело рухнул прямо на свое же гнездо, успев, к счастью, непроизвольно разжать когти.
