Тарзан. Том 5 - [19]

Молниеносным движением Тарзан затянул петлю, и когда Нума соскользнул со ствола, он не мог коснуться земли, так как человек-обезьяна держал его на весу. Медленно передвигаясь по двум веткам, Тарзан повернул Нуму так, чтобы тот не мог лапами достать ствол дерева, а затем закрепил веревку с висящим на ней на весу львом. Затем сбросил свои пять мешков из свиной кожи на землю и спрыгнул сам. Нума с остервенением рвал пеньковую веревку своими могучими когтями. В любой момент она могла лопнуть, и потому Тарзан должен был действовать быстро. Вначале он накинул большой мешок на голову Нуме и закрепил вокруг шеи затяжным шнуром, затем, после изрядного усилия, во время которого едва не был разорван могучими когтями, равными по остроте бритвам, связал Нуме все его четыре лапы вместе, закрепив их ремнями из свиной кожи. На это Тарзану потребовалась вся его сила и ловкость.

Все усилия льва вернуть утраченную свободу почти прекратились — стало очевидным, что он быстро начинает задыхаться, а поскольку его смерть не входила в намерения Тарзана, то он снова вспрыгнул на дерево и опустил льва на землю, последовал тут же за ним и ослабил петлю вокруг львиной шеи. Затем вынул свой охотничий нож и вырезал два круглых отверстия в мешке на голове напротив глаз Нумы для того, во-первых, чтобы тот мог видеть, а во-вторых, чтобы лев мог дышать.

Покончив с этим, Тарзан занялся другими мешками — теми, в которых были закреплены огромные лапы зверя. Мешки на задних лапах он закрепил, не только завязав шнурками, но также приспособил повязки, туго затянутые вокруг лодыжек повыше сухожилий. Затем закрепил мешки на передних лапах тем же способом, затянув шнуры над мощными коленями. Теперь Нума стал действительно безвредным, как олень.

До этого лев не подавал признаков жизни. Он ловил воздух пастью и ноздрями и напрягался. Но полосок свиной кожи, скреплявших все его четыре лапы, было слишком много, и они были достаточно крепкими. Тарзан наблюдал за зверем и был уверен, что ремни выдержат, однако Нума был необычайно мускулист и каждую минуту мог освободиться от своих пут, после чего все зависело бы только от прочности мешков и затянутых шнурков.

Когда Нума вновь обрел возможность дышать нормально и был в состоянии ревом выразить свой протест и ярость, его усилия освободиться на короткое время увеличивались до титанических размеров, но так как выносливость льва была ослаблена длительным заточением, а доставленная Тарзаном пища не соответствовала габаритам хищника, а всего лишь не дала ему умереть, зверь скоро устал и, чувствуя свое бессилие, безвольно растянулся под деревом.

С этого момента, когда всей энергии животного не хватило для обретения свободы, Нума, наконец, был вынужден покориться дальнейшим оскорблениям и дал закрепить веревку вокруг своей шеи, но на этот раз без петли, которая могла бы затянуться и задушить его, а лишь специальным узлом, не затягивающимся под натяжением.

Другой конец веревки Тарзан прикрепил к стволу дерева, затем быстро разрезал ремни, стягивающие все четыре лапы Нумы, и отпрыгнул в сторону. Зверь вскочил на ноги. Какое-то мгновение лев стоял на широко расставленных лапах, затем он поднял сначала одну лапу, а затем другую, энергично встряхивая ими и пытаясь освободиться от странной обуви, намертво закрепленной ремнями на лодыжках. В конце концов лев начал скрести обутой в шкуру лапой мешок, надетый ему на голову. Человек-обезьяна стоял с копьем наготове, внимательно наблюдая за усилиями Нумы. Удержатся ли мешки? Он так надеялся! Неужели весь его труд окажется напрасным?

Так как все, что было надето на ногах и морде, не поддавалось титаническим усилиям избавиться от унизительной сбруи, Нума вновь обезумел. Он катался по земле, кусался, царапался и ревел. Он вскочил на ноги и подпрыгнул в воздух, он атаковал Тарзана, что привело лишь к тому, что веревка, привязывающая его к дереву, натянулась и сразу же заставила прекратить буйство. Тогда Тарзан подошел к нему и мягко похлопал его по голове древком копья. Нума повернулся на задних лапах и замахнулся на человека-обезьяну, в ответ получил крепкий удар по уху, что заставило его откатиться в сторону.

Когда он попытался напасть вновь, то был опять отброшен. После четвертой попытки царю зверей стало ясно, что он встретил своего хозяина, голова и хвост зверя опустились, и когда Тарзан подошел к Нуме, тот попятился назад, хотя все еще злобно рычал.

Оставив Нуму на привязи, Тарзан вошел в туннель и разобрал преграду с противоположного конца, после чего вернулся в ущелье и направился прямо к дереву. Нума лежал на его пути и, когда Тарзан приблизился к нему, угрожающе зарычал. Человек-обезьяна ударом кулака отбросил льва с дороги, затем отвязал веревку от дерева, и ему потребовалось полчаса упорной борьбы, пока удалось выгнать Нуму через туннель впереди себя. Нума упорно отказывался идти. Наконец пришлось вовсю использовать воспитательное действие копья. Человек-обезьяна преуспел в этом, заставив наконец льва двинуться впереди себя по направлению к выходу.

Оказавшись внутри туннеля и следуя сзади за львом, Тарзан, решил проблему послушания хищника весьма просто. Он преодолевал сопротивление зверя, орудуя острием копья. Если тот пятился назад, его встречал укол большой силы, и поэтому, будучи мудрым львом, Нума быстренько начал всему обучаться и резво побежал по туннелю туда, куда хотел Тарзан. Внезапно выбравшись из тюрьмы во внешний мир, лев почувствовал свободу. Он поднял голову, задрал хвост и припустился во всю прыть. Тарзан, все еще ползущий на локтях и коленях в узком туннеле, был этим захвачен врасплох. Он упал плашмя на лицо и грудь, лев проволок его несколько сот ярдов по каменистой почве. Человек-обезьяна чуть не лишился кожи, прежде чем удалось остановить прыткого Нуму. Исцарапанный и злой Тарзан вскочил на ноги и хотел немедленно подвергнуть льва наказанию, но будучи по натуре весьма сдержанным человеком, он редко разрешал порывам брать верх над собой. Он умел сдерживать страсти. Научив Нуму элементарным зачаткам познания, как должен воспитанный лев двигаться вперед на поводке, он снова воспользовался тем же методом.