Тартарары для венценосной особы - [35]

 — Так называют детей, рожденных приезжими женщинами от хозяев торговых точек. Его мать Веорика Неделя работала на рынке. Говорят, на родине у нее уже было несколько детей. Но каждый год она стабильно поставляла в дом малютки очередного чернявого малыша, пока в один прекрасный день ее не зарезали в пьяной драке. Два мальчика в последствии тоже погибли. Матвей был самым лучшим из всех, хотя особым умом и не блистал. То, что надо для боевой Альки Белявской. Про остальных ничего сказать не могу. Поговаривают, что Веорел Неделя сидит в тюрьме, а Иону Неделя совсем спился и где-то бомжует.

 Андрей весьма заметно помрачнел. Быть родственником уголовника или бомжа ему совершенно не хотелось.

 — Странные какие-то имена, — задумчиво произнесла Анечка. — Кто они?

 — Приехали из одной союзной республики, — расплывчато пояснила завуч. — Но ты не Андрей Белявский, хотя очень на него похож. Аля приезжала в сентябре с сыном. Надо сказать, удивительно красивый ребенок получился. От Матвея он взял смазливую внешность и добавил к восточному колориту немного славянских черт матери. Мы с Алечкой всего пару часов поболтали о жизни, а из-за него уже пол-интерната передралось. Аля рассказывала, что по характеру это настоящий бес. Он в глаза говорил одно, а потом мог запросто толкнуть в спину, подставить. Она плакала, что никто на него не может повлиять, что в школе он держится только потому, что у нее хорошие отношения с директрисой. Повторяю, в вас чисто внешне много общего, но ты не он. Может быть… Хотя… — женщина пристально смотрела на Андрея. — Возможно, ты сын Веорела или Иону.

 — Я сомневаюсь, что наш Андрей сын этих клошаров, — бросилась заступаться за друга девочка. — Он слишком хорошо воспитан и образован. Это я вам говорю, как человек, который живет с ним под одной крышей уже две недели. Мои родители такого же мнения!

 — Родственники Алевтины живы? — продолжал допытываться Андрей, улыбнувшись Анечке.

 — Наверное. По крайней мере, Алька ездила в деревню регулярно, к нам частенько заезжала. Проведывала учителей и воспитателей. Ее к нам привезли уже взрослую, ей было лет двенадцать. Два ее старших брата-погодка тогда сбежали через полгода, а она ничего, прижилась. С Мотей подружилась. Алька вообще была девочкой боевой, хваткой, не могу сказать, что умной, но по-женски интуиция у нее работала любо-дорого посмотреть. У нее родители пили. Отец бросил их еще совсем крохами, мать стала выпивать. Ну и спилась в итоге. Родственники от Белявских отказались, и нам их оформляли через милицию.

 — Вы помните, откуда их привезли?

 — Да. Деревня со звучным названием Грязь, километрах в тридцати от Можайска. Только я сомневаюсь, что вам кто-то там поможет.

 — Как добраться до этой деревни?

 — Вернитесь на станцию, там ходит автобус в сторону Красноборово. Вот на нем вы и доедете до Грязи. Удачи вам в поисках родителей, юноша! Храни вас Бог!

 ***

 Промерзший насквозь древний ПАЗик неспешно дребезжал по извилистой дороге. Анечка сжалась от холода на ледяном сиденье, чувствуя, как стынут ноги и немеют руки. К тому же очень хотелось есть. От голода мороз щипался еще сильнее. Анечка мечтала о чашке горячего чая и маленькой пышной булочке. Андрей хмуро смотрел в заиндевевшее окно.

 Шофер высадил их посреди леса около указателя «д. Грязь 3 км». Анечка ахнула:

 — Как же мы туда попадем?

 — Ногами, — лаконично буркнул Андрей.

 — Может быть, подождем попутку? Мне через лес никуда тащиться не хочется.

 Он присел, потрогал чуть запорошенную колею и покачал головой:

 — Машина здесь проезжала в лучшем случае вчера утром. Так что пойдем пешком. Быстрее получится.

 И они пошли. Поднявшийся ветер пригоршнями швырял им в лица колкий снег. Анечка, стуча зубами, ругалась, что не оделась тепло, что напялила сапоги на шпильке, в которых по бездорожью невозможно передвигаться. Тонкая шапка, любезно отданная Андреем, продувалась насквозь. На ресницах и челке появился иней. Парень тоже кутался, как мог, но ветер дул в лицо, постоянно скидывая капюшон, студил уши и лоб. Андрей пытался защитить от мороза хотя бы руки, но перчатки практически не согревали. Куртку продувало, а хлопковая водолазка вообще не грела, в отличие от шерстяного свитера, который он так же вручил Анечке, заметив, что та совсем продрогла.

 Три километра показались им вечностью. Когда на горизонте все-таки обозначилась Грязь, они промерзли до костей. Пройдя сквозь дачный поселок, ребята вышли к деревенским домам — словно шагнули из сытой и богатой жизни в полнейшую нищету.

 — Предлагаю особо тут не задерживаться, — пробормотала Анечка, озираясь вокруг. — Нам еще вернуться надо. Родители не знают, куда мы уехали, поэтому с поиском будут проблемы. Через час темно станет, а у меня нет никакого желания в ночи по лесу бродить.

 — Это точно, — согласился он. — Скажи, я правильно понимаю: в деревне все обо всех знают?

 — Ага. Да еще переврут всё.

 — Тогда давай зайдем в самый приличный дом и расспросим о Белявских.

 Домов с признаками жизни в Грязи оказалось всего восемь. И ни один из них не тянул на приличный в полном смысле этого слова: полуразвалившиеся хибары, некоторые с выбитыми окнами. Людей не видно.