Таро для всех и для никого. Арканология новой эпохи - [25]
Снова амбивалентность. Кажется, что в аркане Маг, который имеет порядковый номер 1, уже произошел раскол – первичное ничто разделилось на проявленное и непроявленное. И его конфликт – это конфликт двух душ. Двух устремлений. Двух начал, которые чуть далее раскроются нам в образах Жрицы и Императрицы. Но это разделение, этот конфликт необходимы, ибо, пройдя все арканы, Дурак непроявленного вернется к себе самому, но на новом уровне. Алистер Кроули формулирует один из парадоксальных коанов: «Ноль равен двум»!
В Дураке – единство всех противоположностей. В Маге – единство и борьба противоположностей. Как и Дурак, он по ту сторону добра и зла, когда произносит «слово благословенное и проклятое».
Классические изображения Мага явно не улавливают этой двойственности – по-видимому, сознание человека прошлой эры могло видеть Мага либо как великого мошенника (Таро Висконти, Марсельское Таро) либо как идеализированного посвященного. Однако Кроули удалось передать эту двойственность, введя в карту Мага второй образ – обезьяну, которая представляет собой тень самого Мага.
Третий архетипический образ мага, который мы рассмотрим, – Мерлин. В нем парадоксальная спаянность света и тьмы манифестируется уже в самом факте его рождения – от сатаны и невинной, фактически изнасилованной сатаной монахини. Данная мифологема одновременно зеркально отражает христианский миф о непорочном зачатии (вспомним, что и Симон называл себя Христом) и вносит идею непримиримой дуальности (дьявол и святая монахиня), которая в конечном счете становится единством. Мерлин оказывается универсальным агентом, медиатором, посредником, соединяющим Верх и Низ.
Поэтому его действия в артурианском цикле легенд очень характерны. С одной стороны, Мерлин помогает благородному королю Артуру занять свой трон, помогает ему решать сложные задачи, создавать круглый стол (метафора мандалы или зодиака) и всячески противостоит козням его врагов. С другой стороны, когда по звездам Мерлин прочел, что Артур будет убит тем, кто рожден в этом году, он пошел по пути библейского Ирода – посоветовал Артуру истребить всех новорожденных младенцев. И что интересно – ни Артур, ни Мерлин не стали после этого негативными персонажами!
Мерлин играет роль Мага в «Артурианском Таро» (1991)
Исторически имя Мерлин является прямой отсылкой к алхимической ртути – меркулину, или меркурию. Мы вновь возвращаемся туда, откуда начали: к двойственности Гермеса-Меркурия, являющегося одновременно творцом, учителем и мошенником.
И действительно, архетип Мага очень тесно связан с архетипом Меркурия. Следует перечислить их общие черты. Во-первых, оба тесно связаны с идеей границы между этим и тем. Меркурий – единственный бог, спокойно пересекающий границу между царством небесных богов, людей и богов подземных (на другом языке – между мирами ангелов и демонов). Он – одновременно свой и иной в каждом из этих миров. Как уже было сказано, Меркурий сочетает в себе высший и низший аспекты и связан с идеей божественной игры. В системе магических соответствий планетарная сила, соответствующая первому аркану, – опять-таки Меркурий.
Меркурий со своим кадуцеем. Гравюра XVI века
Архетип Меркурия исследует Карл Юнг в своей работе «Дух Меркурий». Не вдаваясь в сложные символические сплетения и цитаты, мы приводим резюме, которое Юнг дает исследуемому им архетипу:
а) Он состоит из всех мыслимых противоположностей. Таким образом, он есть ярко выраженная двойственность – но постоянно именуется единством.
b) Он и материален, и духовен.
c) Он – процесс превращения низшего, материального, в высшее, духовное, и наоборот.
d) Он – черт, спаситель и психопомп, неуловимый трикстер, наконец – отражение Бога в Матери Природе.
e) Он также – зеркальное отражение мистического переживания алхимика, которое совпадает с opus alchymicum.
Символ Меркурия, которому соответствует первый аркан Таро, – кадуцей, две змеи, обвивающие жезл. Этот символ можно интерпретировать метафизически как соединение добра и зла в едином источнике Меркурия, а можно рассмотреть его с точки зрения «тонкой физиологии» – ведь само строение кадуцея на удивление напоминает йогические схемы основных каналов нашего тела. Однако мне кажется, что к символу такого масштаба какая-либо интерпретация мало применима. Ведь интерпретация появилась во времени как слово мага, а символ, архетип пребывает изначально.
Всего один забавный факт. Китайский шаман, когда идет за своими целебными травами, превращает себя в подобие кадуцея. Он находит двух змей – красную и зеленую, ловит их и, держа их головы пальцами, идет туда, куда указывают их хвосты. Из этого примера мы видим, что архетипические образы являются чем-то гораздо бо́льшим, нежели рациональное построение. Некоторые эзотерические традиции, увлекаясь интерпретацией, утверждают, что символы были даны нам некими высшими существами, которые зашифровали в них свои доктрины. Эта соблазнительная идея опровергается тем, что символ превыше любой интерпретации и концепции. Вначале переживается символ, и только потом появляется теологический или эзотерический трактат для его осмысления.
